Она насилу вырвалась. Задыхающаяся и счастливая.

«Хрру-ум-м!»

Опять.

Неподалёку кто-то шёл. На этот раз — шагах в пятидесяти, мимо нас, удаляясь к юго-западу.

У меня не было никакого желания идентифицировать этот небольшой отряд; судя по воспринятой сверхчувствами информации — не более пяти человек. Уж коль хрустели они не по наши души — счастливого пути! Хотя, конечно, рука машинально убедилась в том, что верный, безотказный «вампир» на месте.

…На следующем привале я, стесняясь собственной декламации, прошептал ей на ушко очередной посетивший меня фрагмент будущего стихотворения.

Амрина чуть заметно вздрогнула. Прижалась ко мне и долго не отпускала. Когда я изловчился и взглянул на её лицо — снова пришлось срочно вызывать слёзоуборочное губное устройство.

Любимая беззвучно плакала… Нечто, пока неведомое мне, с чудовищной силой угнетало её. Я почему-то был уверен — дело не только в том, что мы с нею родом из ЧУЖИХ рас. Что-то ещё было… И она не сочла нужным поделиться этой жутью со мной. Влачила тяжкую ношу в одиночку.

Не хочется мне вспоминать в подробностях, как именно мы шли, в итоге затратив времени вдвое больше, чем положено. И даже непонятно, во что я с большей тревогой вслушивался — в «звукоряд» окружавшей нас местности, или же в тяжёлое дыхание Амрины. Не хочется помнить нечеловеческое напряжение, рождённое ответственностью за свою Любовь… Уже после второго привала я взвалил на свои плечи всю её поклажу, включая чехол с комплектом «излучателя» — мы всё-таки прихватили один экземпляр инопланетного вооружения. Не объяснять же «братве» на голых пальцах, как это выглядит, когда твой собственный страх для твоего противника является убойным оружием!

Не хочется вспоминать ни усталость, наливавшую ноги чугуном, ни изнурительные меры предосторожности, которые пришлось предпринимать вынужденно. Одни только «контрольные орлы» над лесом кружили втрое чаще обычного!..

Но вот что я постараюсь запомнить на ВСЮ оставшуюся жизнь, так это краткие минуты отдыха, ЕЁ глаза напротив и губы, что всё больше и больше становились продолжением моих собственных губ… И её голос. Чарующая звуковязь. Состояла она не из слов, а из порционного, перемежаемого паузами смысла, вспыхивавшего в моём сознании с запаздыванием — чуть позже отзвучавшей музыки…

А наш ночлег! Длинная, тягучая ночь, исполненная волнующих запахов и шорохов. Невероятно желанная ОНА. И я — робкий юнец… Я выпрыгивал из собственной кожи, мечтая войти в иную и укутаться, спрятаться там от опостылевшего жестокого мира. Но… я не пошевелил и пальцем. Чтобы — не дай бог! — не нарушить божественные звуки прелюдии к собственному счастью. Я боялся даже коснуться любимой как-нибудь не так… И впервые в жизни, наверное, наконец-то познал чувство близости мужчины и женщины на уровне душ, несоизмеримое с обычным «механическим» соитием.