Хука сразу приняли за своего. В каторге сидели ребята тертые, и он был не мирром мазан. Для хорошего гостя не пожалели и добычи – забили одного трехглазого. Другого Хук вызвался одолеть самолично. И одолел. Только сам чуть не помер, умахавшись молотом. Потом Хуку налили большую чару. Но он отказался.

–Я свое выпил, – сознался он, – выше крыши! Донимать не стали. Народ был на Гиргее необидчивый, матерый народ. За последние полгода его здесь прибавилось вдвое, а то и втрое. На места погибших в боях с выползнями и трехглазыми заступили зэки с других зон, прибывавшие к непокорной Гиргее на «грузовиках» – слухи о свободной каторге доходили до самых дальних планетенок, закона и порядка давно не было, а добровольцев из различных мест заключения хоть отбавляй. Так что после Вторжения Гиргея не ослабла, а напротив – окрепла, стала неприступной крепостью. Все это Хук узнал в первый же день.

А на второй, на третий, на четвертый... они с Сидором Черным, Джеком Громилой, Микадо, Роней Дрезденским и Цугой Япончиком перегоняли с базы на орбиту планеты крейсера да планетарные системы слежения и боя. На Вар-

раве много чего было, видно, запасливые люди космобазами ведали.

На седьмой день Хук Образина спустился в четырнадцатую зону, за четыре версты от поверхности, надумал охладиться. И прямо в рабочем скафе вышел в океан.

Только его и видали!

Он и сам ни черта не понял, когда оказался в полутемной, сумрачной подводной пещере перед жутким чудищем со страшной патлатой головой, уродливым лицом невероятно дряхлой и вместе с тем обладающей пронзительным взором ведьмы и телом невообразимого, кошмарно-прекрасного гиргейского подводного псевдоразумного оборотня. Еще два подобных, но не с человечьими лицами, а со звериными мордами держали Хука под локотки – держали нежно и ласково своими переливающимися, воздушными плавниками, из которых не смог бы вырваться и мамонт.

– Ты услышал нас, – без вступлений начала ведьма, -ты откликнулся. И потому ты наш гость! Хук ошалело поглядел на чудище.

– Так это вы дали сигнал? – спросил он сипло и недоверчиво, совершенно не понимая, как эдакое чучело умеет говорить почти без коверканья на добром русском языке. – Не может быть!

– Очень даже может, – заверила ведьма и распушила свои цветастые плавники-крылья, поднялась чуть выше в теплых восходящих струях.

Как она умудрялась жить, разговаривать и ничуть не страшиться чудовищного давления свинцовых вод океана, Хук даже и не представлял. Ему казалось, что это какое-то наваждение, он абсолютно не разбирался в оборотнях, особенно в гиргейских. Но деваться ему было некуда. Он озирался – и видел причудливые, украшенные сверкающими кораллами и изумрудами гроты, видел трепещущие тонкие водоросли, каких на эдакой глубине быть не должно, видел горящие кривые свечи, больше похожие на уродливые сучья неведомых растений – свечи горели прямо в воде, горели голубым и розовым пламенем, без них в пещере было бы совсем темно.