В понедельник утром, перед первой парой, Яков догнал Олю на лестнице. Поймал за рукав, строго спросил, что все это значит. Оля молча вырвалась и продолжала подниматься. Опять догнал:
— Ты собираешься разговаривать со мной?
— Нет.
Яков отстал. На большой перемене Олю отыскал его друг, из тех, с кем они ходили на концерт “Парфенона”. Начал уговаривать помириться. Оля охотно побеседовала с ним. Изложила свою позицию, он попробовал доказать, что она неправа. Что не права, Оля знала и сама, но поди докажи ей это! В конце концов Оле стало скучно, она не знала, как отделаться от парламентера-энтузиаста. Выручил Царев. Отвел ее в сторону, тихо спросил:
— Тебе ведь Моравлин про Службу говорил?
Оля, не зная, тайна это или нет, на всякий случай сделала круглые глаза:
— Какую Службу?
Царев нетерпеливо отмахнулся:
— Ладно, он мне сам только что рассказал, что говорил. Тут дело в чем. У нас есть подозрение, что твое предвидение будущего — не случайное совпадение. В общем, тебе надо пройти тестирование.
Оля вспомнила, как отец Ильи подарил ей флакон таблеток, снимающих усталость. Здорово они помогали. У Ильи тоже такие были, носил с собой, она один раз видела флакон у него в сумке. Оле, конечно, очень хотелось работать с Ильей, можно сказать, она мечтала об этом.
— Хорошо, — кивнула она.
— К шести вечера. В кабинет психолога. И найди Роберта Морозова.
— Он, по-моему, заболел.
— Уже выписали, — уверил ее Царев. — Я видел его утром, но далеко, сам предупредить не успел. В общем, скажи ему, чтоб тоже пришел. Тоже к шести.
— Конечно!
Роберта Оля нашла через пять минут. Просто попросилась на третьей паре выйти “в туалет”, а Робкина группа занималась на этом же этаже. Вызвала его в коридор, ничего не стала объяснять, просто сказала, когда и куда надо подойти. Робка не расспрашивал. Вот и отлично.