В угрюмом молчании Омилов и остальные в лазарете смотрели на то, как Локри пытается заставить содрогающийся корабль ответить. Гул усилился, а на табло Марим замигали тревожные огоньки.

– Быстрее, мать твою, он же нас разорвет! – взвыла она.

– Я... я пытаюсь... – пробормотал Локри. Лицо его позеленело. Из пульта его посыпались искры – он чертыхнулся и еще лихорадочнее забарабанил по клавишам. – Есть, – вдруг крикнул он, потирая руки. – Но я могу дать им только звук, а если они не отпустят нас, мы останемся и без этого.

Вийя нажала на клавишу связи, и все разом посмотрели на основной экран.

На нем появилось мужское лицо – жесткое лицо с ржавой бородой. Мужчина был одет в безукоризненно чистый синий мундир.

– Говорит капитан линкора Его Величества «Мбва Кали», Мандрос Нукиэль. Уберите ход и приготовьтесь к высадке досмотровой группы.

– Подчиняюсь. – Голос Вийи звучал холодно и ровно.

Экран померк. Локри включил внешний обзор. Команда на мостике и те, кто смотрел на это из лазарета, увидели на фоне звезд яркую точку, быстро превратившуюся в диск.

Вийя торопливо провела рукой по клавишам, и Омилов услышал, как шум двигателей стих. Диск на экране с пугающей быстротой приобретал знакомые яйцевидные очертания. Вийя повернулась к экрану внутренней связи.

– Ваше пожелание исполнилось, гностор, – произнесла она.

Осри испустил долгий вздох облегчения.

– Ну, теперь-то мы в безопасности.

Рык понизился до уровня обычного шума, и Омилов снова обрел способность дышать. «Телварна» вздрогнула – это раптор сменился лучом силового поля, захватившим корабль.

– Надеюсь, они не будут стрелять, не спросив прежде, кто мы такие, – заметил Локри.

– Они вовсе не собираются стрелять, болван, – повернулась к нему Вийя. – Как ты думаешь, зачем они болтаются над Рифтхавеном? Им нужна информация, и нужна срочно.

Линкор уже заполнил собой экраны. Его серебристая обшивка поблескивала в лучах далекого солнца. Камеры скользили по его поверхности – сотня за сотней метров ощетинившейся антеннами, датчиками и оружейными портами обшивками проплывали на экране, пока взгляд не зацепился за яркое цветное пятно, сфокусировавшееся в эмблему: пес с огненными глазами, а над ним Солнце и Феникс – эмблемы Панархии Тысячи Солнц.

Омилов перевел взгляд с экранов на Эренарха; камера внутренней связи снимала его в профиль. Лицо его – насколько можно было судить при всех украшавших его синяках и ссадинах – оставалось совершенно бесстрастным.

– Ты бы оделся, папа, – посоветовал Осри.

Омилов рассеянно посмотрел на свой халат и снова повернулся к монитору.