Монтроз рассмеялся.

– Если подчиненные Нукиэля не разорили мои припасы, посмотрю, что удастся состряпать. Дайте мне только уложить его.

– Пошли, Локри, – дернула того за здоровую руку Марим.

– Что? – Связист опустил взгляд на ее смеющееся лицо. – Ты возвращаешься с нами?

– Все, что угодно, только не это место, – заявила она, передернув плечами. – Лучше попытаю счастья с чистюлями.

– Похоже, я тоже, – буркнул Локри.

– Это место для психов, – горячо продолжала Марим, – да и то, куда мы собираемся, может, еще хуже. Так что пока все, чего я хочу, – это залечь в твою койку, и пока этот гребаный линкор не затащит нас к себе, давай трахаться, пока из глаз пар не пойдет.

Локри хохотнул, и они ушли рука в руке.

Остальные не спеша потащились в кают-компанию, сопровождаемые обоими морпехами. Настроение было сродни измождению после боя – странной смеси эйфории и горечи. Ни у кого не было сил предлагать какой-нибудь план, и их конвоиры, похоже, понимали это, ведя себя скорее как два дополнительных пассажира.

– Я буду на мостике, – сказал Брендон Роже. Она кивнула, но напряглась, увидев, что Жаим не отстает от него.

– Минуту, – произнес Эренарх. Жаим кивнул и остался на месте.

– Это твое предложение – только не думай, что я не ценю его, – ты сделал под давлением Элоатри?

Жаим мотнул головой.

– Нет.

– Тогда... – Брендон поднял руки. – Почему?

Жаим помедлил с ответом, не зная еще, как много он может сказать – и скажет ли он вообще что-нибудь.

– Мне кажется, – прямо произнес Эренарх, – что везде, где я ни окажусь, погибают люди, и я не могу ничего поделать, чтобы это прекратилось.

– Это изменится, – возразил Жаим. – Ты изменишь это.

Брендон поднял взгляд, то ли беззвучно смеясь, то ли морщась от боли.

– Может, ты объяснишь мне, как это сделать, – только и сказал он.