Она подпрыгнула от радости и бросилась убегать. Артем ринулся вдогонку, отплевываясь и зачерпывая на бегу очередную горсть снега.

— Кто выигрывает? — раздался голос появившейся из-за угла Марии — она тоже лепила снежок.

— Машка, будешь за меня! — обрадовалась ее появлению Лариса. — Наших бью… — договорить ей не дал снайперский бросок Артема.

Девушки какое-то время яростно отстреливались, пока Горин не перешел в атаку и в ближнем бою не повалил обеих в снег. Вскоре Лариса с Марией устали, поднялись на ноги и уселись на оказавшуюся неподалеку лавочку.

— Я отвезу вас на вокзал, — произнесла Мария, отдышавшись. — Только надо ехать прямо сейчас, пока не стемнело. Поэтому собирайте вещи…

— Машка, ты — золото! — Лариса чмокнула ее в щеку.

— А вещи у нас вместе с остальной группой уже уехали, — объяснил отсутствие багажа Горин.

Левченко отпер дверь собственной квартиры, тихо затворил ее за собой и, стараясь не шуметь и не включая свет в коридоре, снял пальто, разулся и прошел на кухню. Сев за стол, он прикрыл веки и помассировал их кончиками пальцев. Перед глазами у него продолжали мелькать бесчисленные заявления, объяснительные, жалобы, квитанции, использованные авиабилеты, вырезки из газет, медицинские справки и прочие бумажки, отпечатанные на машинке, либо исписанные всевозможными почерками. Всю последнюю неделю он жил в архиве, уходя туда из дома рано утром и возвращаясь заполночь.

Александр Эдуардович посидел какое-то время, затем включил чайник, убрал накрывающую давным-давно остывший ужин тарелку и начал есть. В коридоре послышались шаги, и в кухне появилась дочь Аленка. Поверх ночной рубашки на ней был наброшен халат.

— Хай, сверхурочник, — хлопнула она отца по плечу.

— Привет, — отозвался он. — Давно с дискотеки пришла?

— По сравнению с тобой — еще вчера, — Аленка налила в стакан воды, сделала пару глотков и направилась к выходу. — Ну ладно, папочка, спокойно ночи.

— Ага, — задумчиво кивнул Левченко.

Покончив с ужином, он принял душ, почистил зубы, прокрался в спальню, нащупал будильник возле кровати, включил его и забрался под одеяло. Ольга спала, отвернувшись к стене. Александр поцеловал ее в плечо, положил голову на подушку и закрыл глаза. Уснуть не давали бредовые видения архивных документов, а также еще одна мысль, которую Левченко сначала силился отогнать, а потом все-таки сдался: Гончарова, освещаемая лучами солнца, стояла у окна его кабинета, и проникающий в форточку ветер развевал ее черные волосы…

Через пять минут Александр провалился в глубокий сон без единого сновидения.