Анакин заставлял его отступать и отступать, Скайуокер рубился с такой мощью, будто клинок его черпал силу из вулкана у них над головами. Словно вихрь высекал из стены острые, как зубы ранкора, осколки металла и швырял их в Кеноби со всем жаром своей ненависти. Он раскроил пульт — испарился энергетический щит, который удерживал лаву.

На противников обрушилось пламя.

Оби-Ван добрался до края балкона; позади оставалась лишь узкая труба, не толще его руки, соединяющая балкон с центральным коллектором старой шахты над речным руслом, заполненным раскаленным до бела жидким камнем. Кеноби ступил на хлипкий мостик без колебаний, равновесие его оставалось безупречным.

Анакин не отставал.

Когда они преодолели трубу, клинки засверкали быстрее прежнего. Противники резали, рубили, парировали и блокировали. Лавовые бомбы падали на помост между ними, рассыпая раскаленные угли, которые прожигали дыры в плащах бойцов. Дым затянул небо, закрыв солнце, и теперь свет давала только лава внизу и клинки мечей.

Бился не ситх против джедая. Не свет против тьмы, не добро против зла, поединок не имел ни малейшего отношения к долгу или философии, религии или морали.

Дрались Анакин и Оби-Ван.

Лично.

Их тут было только двое, и вред они причиняли только друг другу.

Кеноби перепрыгнул с трубы на балку основного коллектора. Когда Анакин взлетел вдогонку, Оби-Ван прыгнул опять. Они скакали по уровням, по лестницам, с платформы на платформу, и на самом краю пропасти, пригнувшись под ковшом, который только что выплеснул добрую порцию лавы, отражая непрерывные атаки и удары Великой силы от существа из бешенства и ярости, которое некогда было его лучшим другом, Оби-Ван неожиданно осознал абсолютную истину.

Человек, с которым он сражался, был всем, что Оби-Ван поклялся уничтожать своей жизнью. Убийцей. Предателем. Павшим джедаем. Повелителем тьмы. Ситхом. И несмотря ни на что, здесь и сейчас…

Кеноби по-прежнему любил его.

Йода так обыденно сказал: отбросить такие привязанности из своей жизни джедай обязан, но Оби-Ван никогда не позволял себя вникать в смысл этих слов. Он спорил из-за Анакина, придумывал объяснения, покрывал выходки Скайуокера вновь, вновь и вновь, и все это время привязанность, которую он отрицал, ослепляла его, он не видел темной дороги, по которой шел его лучший друг.

И теперь Оби-Ван в конце концов понял, что существует единственный ответ на привязанность…

И освободился от нее.

Огненное озеро, больше не сдерживаемое энергетическим щитом, кусок за куском слизывало берег, на котором стоял завод. Массивное сооружение накренилось, оба воина покатились вниз по дюрас-тиловому откосу, отчаянно цепляясь за все, что попадалось под руки. Они повисли на кабелях, пока завод медленно тонул в лаве.