Один… Совсем один.

Корран споткнулся. Еще можно вернуться. Он не слышал щелчка замка, дверь к Эриси приоткрыта. Почему он медлит? Одиночества он не боялся. После смерти отца он много времени проводил в одиночестве. Он ладил со стариком, тот всегда говорил: мы с тобой пара бант, впряженные в одни грависани. Вместе они могли выполнить любое задание. После его смерти Корран продолжал тащить груз один, только не всегда мог понять, в какую же сторону.

Сомнениями Корран не маялся. Ни в том, что отец одобрил бы его решение присоединиться к Альянсу, хотя Хэл Хорн всегда скептически отзывался о повстанцах. Ни в том, что отец назвал бы миссию на Борлейас глупой и крайне, не нужно опасной, хотя первым бы вызвался выполнить ее.

Он открыл дверь, прислушался. Нет, никого. Значит, можно спокойно зажечь свет, раздеться, потом — в желанный душ, не боясь потревожить соседа. Постоянная необходимость считаться с кем-то еще раздражала до глубины души. В академии он пытался избавиться от замашек маменькиного сынка (вообще-то папенькиного, поправил он сам себя), но, видимо, безуспешно. Луйяйне была права, он слишком высоко задирает нос. Корран содрал остоситхевший за день комбинезон… хорошо, что только верхнюю часть, потому что, нагнувшись, чтобы выпростать из штанины ногу, он уткнулся носом в укрытый одеялом симпатичных очертаний холмик на соседней койке. Одеяло пошевелилось, из-под него вынырнула черноволосая взлохмаченная голова и сонно захлопала на Хорна круглыми глазами.

— А ты как сюда попала? — изумился Корран.

Одеяло сползло ниже, у головы обнаружился нежный розовый рот и этот ротик душераздирающе зевнул.

— Меня твой приятель впустил…

Получилось: «Меняу».

— Какой еще приятель? — Хорн несколько запоздало вспомнил, что вроде начинал раздеваться.

— Ганд.

— И что ты здесь делаешь? — вопрос остался открытым — то ли попытаться продолжить снимать комбинезон, то ли надеть его обратно.

— Сплю, умник. Вернее, спала, пока тебе не взбрело в голову учинить допрос, — Миракс села, ничуть не заботясь, что одеяло свалилось совсем и все девичьи прелести доступны постороннему взгляду. — Ты забыл направить лампу мне в лицо, начальник.

Корран поспешно приглушил свет в комнате.

— И где ты с ним встретилась?

— С кем? — девица Террик вновь зевнула и попыталась расчесать пятерней всклокоченную шевелюру.

— С Оурилом.

— В лазарете. На «Скате» взбесился насос охладителя, и я наглоталась всякой гадости. А твой дружок-ганд был там и узнал меня. Меня выписали, но насос все еще чинят, спать мне негде. Ганд все равно должен был остаться в лазарете, вот он и предложил мне свою койку. Ну, а поскольку я подумала, что ты всю ночь будешь миловаться с хозяйкой бакты, вот и согласилась.