Синий галстук на резинке валялся на полу участка.

И ружье было снято с предохранителя.

— Да, док… — наконец ответил Шериф. — Тогда мне это показалось хорошей идеей. Лесная поляна, которую трудно найти. Точнее, ее ЛЕГКО НЕ ЗАМЕТИТЬ. Заброшенная штольня, в которую удобно сбросить тело… Все так. Светила луна, и к тому же ОН САМ показывал мне дорогу. Он хорошо запомнил дорогу… Он ее ЗНАЛ.

* * *

Они ступили на поляну. На этот раз жужжания не было. Никто не пытался залезть Баженову в мозги. Он все делал сам, ведь это был ЕГО выбор. Он подвел Микки к штольне и не удержался от искушения: врезал ему прикладом по затылку. Микки упал на колени.

— Молись, ублюдок! — сказал Баженов. — Мне интересно, что ты Ему скажешь. «Господи, прости, ибо я немножко согрешил сегодня. Позавчера я имел дурные мысли, вчера я солгал, а сегодня — изнасиловал и повесил маленькую девочку, которой было всего десять лет»? Так? Ты это Ему скажешь?

— Еще интересней, что Он мне ответит, — неожиданно сказал Микки. — «Приди в мои объятия, возлюбленный сын мой, ибо все мы грешны»? Ведь так обычно говорит ваш Бог? Он же всех любит? С чего бы ему любить меня меньше, чем эту малышку, которая в пятнадцать лет стала бы вокзальной проституткой в Ковеле, а в семнадцать — давала бы всем за стакан портвейна? Может, я оказал ей неоценимую услугу — благодаря мне она вошла в царство Божие безгрешной. Говорят, для безгрешных там другие расценки и к тому же — большие сезонные скидки…

Баженова поразила его… Наглость? Цинизм? Или, может, его поразило, как созвучны оказались эти слова с его собственными мыслями? Он испугался, поэтому голос его немного дрожал:

— Я знаю одно: для тебя скидок не будет, мразь! «А для тебя? А для тебя? А — ДЛЯ ТЕБЯ?»

Эта фраза повторялась в его голове, словно тупая игла никак не могла соскочить с дорожки запиленной пластинки.

Баженов провел рукой по лицу, но фраза звучала в его голове все громче и громче.

«Это потому, что я еще немного участковый! Ничего, уже недолго…»

«А для тебя?» — повторялось на все лады. Баженов явственно слышал чей-то ехидный смех, пронзительный и режущий, как коса.

Он почувствовал, как на спине выступил холодный пот.

«Я просто пытаюсь его остановить! Я должен его остановить!» — оправдывался участковый.

— Какого цвета у него мозги? — вкрадчиво спрашивал Шериф.

«Око за око, зуб за зуб…» — лепетал участковый.

«Давайте вздернем этого парня, пусть спляшет с пеньковым галстуком на шее!» — веселился Шериф.

«И аз воздам…» — приплел последний довод участковый.

«У нас здесь сапоги стоят дороже, чем твоя шкура!» — рубил последнюю надежду Шериф.