Он, конечно, положил на меня с пробором. Рукой так отмахнулся, не лезь типа, не до тебя сейчас. И все такое.

А у монстра, видимо, аппетит пропал. Нет у него уже такого горячего желания нас мочить. Медленно так пятится он куда-то за угол дома. С меня глаз не спускает, но пятится, пятится... и ушел. Скрылся типа. А призрак этот дымный — он за ним все время шел. И тоже за угол дома завернул.

Ну, тут я от Эллины вырвался, кинулся следом. Так торопился, что совсем забыл, что машинка у меня разряжена — я же всю обойму в монстра-то выпустил, а новую все еще не прищелкнул, в руке сжимаю. Хорошо еще, что не пригодился автомат мой. Потому как, завернув за угол, обнаружил я, что нет там ни фига. Ни монстра, ни призрака. Вообще ни фига нету.

— Ты когда начнешь приказы слушать?

Я аж вздрогнул, честное слово! Думал, опять напасть какая-нибудь. Но это оказалась просто Эллина. Орет, глазищи злобные. И так громко орет, что в голосе ее даже прежний дребезг чудится. Я не нашелся чего ответить этой дуре. Посмотрел на нее и сказал:

— Колобок это был.

— Кто был?! Где? — опешила Эллина.

— Ну, призрак этот, — машу рукой.

Эллина посмотрела на меня, посмотрела, куда я показывал — вдоль пустой улицы, — и глазами хлопает.

— Наш Колобок, — начинаю объяснять. — Ну, Петька! Малахов который! Что в Саакбараде остался, у Смотрителя, на Острове!

— И чего? — осторожно спрашивает Эллина.

— Ну, это он и был, — говорю. — Типа призрак.

— Он же умер...

Я сразу вспомнил высохший скелет, обтянутый серой кожей.

— Ну, не знаю я, умер он там или нет, — говорю, — но это точно был Колобок! Я сразу догадался, когда он про Смотрителя и Остров заговорил.

— Кто заговорил?!

— Дура ты совсем?! — кричу. — Призрак говорил! Не слышала, что ли?!

— Нет, — башкой мотает.

Я осекся. А ведь и верно, может быть, он и не говорил ничего. Может быть, это только я один и слышал. Может, это и не слова даже вовсе были, а мысли их. Кто его знает, что мне еще Мархаэоль моя оставила на память о себе?..

Мархаэоль. Моя...