– Очень нежным, – только и ответила она.

– У каждого свои демоны, – сказала Бает. – Вопрос лишь в том, кто возьмет верх: они над тобой или ты над ними.

– Не суди Герцера слишком строго, – сказал Джейсон, глядя на Антью. – Ты же сама прекрасно знаешь одну нашу игру. «А кто эта хорошенькая девочка?», и волосики завязаны хвостиками.

На этот раз покраснела Антья, но промолчала, и Герцер продолжил свой рассказ:

– Вот после того случая я и начал сторониться МакКейнока. До самого Спада. Потом мы с ним встретились. Мы… просто бродили из одного места в другое, чего-то ожидая. Мак-Кейнок все толковал о каких-то своих друзьях, которые не бросят его в беде. А потом у нас закончилась еда, и Мак-Кейнок решил, что ее можно брать… у случайных прохожих.

– То есть разбойничать, – уточнил Джейсон.

Да, – кивнул Герцер. – В его устах это звучало очень романтично. Если бы не этот постоянный дождь и голод. Я был на грани того, чтобы сидеть у дороги и попрошайничать в надежде хоть на какой-то кусок. И решил уйти от Мак-Кейнока, хотя он и объявил, что я дезертир. Но пока я раздумывал, один из их банды подкараулил первого прохожего. Которым оказалась, по какому-то дикому стечению обстоятельств, доктор Даная.

– О черт, – сказал Пит. – И что же ты сделал?

– Мак-Кейнок, человек с широкой душой, предложил мне насиловать ее первым, – сказал Герцер, глядя на слушателей жестким и холодным взглядом. – Их было восемь, Мак-Кейнок был вооружен мечом, остальные – ножами. Я был безоружен. Поэтому я совершил то, что оставалось делать истинному герою в подобной ситуации: я убежал.

– Черт, – сказал Джейсон, покачав головой. – А что еще ты мог сделать? Разве что бесславно умереть.

– Ты нам об этом не рассказывала, – Антья обернулась к Рейчел. – Это случилось, когда вы возвращались в свой город, Воронью Мельницу?

– Да, – мрачно ответила Рейчел. – Я вам об этом не рассказывала. Знаете, как-то не хочется рассказывать о таких вещах первому встречному. И… прошло очень много времени, прежде чем я сама поняла, что Герцеру тогда действительно ничего не оставалось делать, кроме как умереть, а может, еще и маму погубить. Я считаю, что лучше обладать настоящим, разумным мужеством, чтобы убежать, а потом вернуться с оружием, чем остаться и погибнуть ни за грош.

– Я вижу, здесь у каждого свои тайны, – сказала Элайна, глядя на Герцера каким-то странным взглядом.

Да, но в ту ночь раздумывать об этом было некогда, – сказал молодой человек сквозь стиснутые зубы. – Я убежал и принялся лихорадочно искать оружие или хотя бы что-нибудь твердое, но когда вернулся, все было кончено… Я помог доктору Данае и Рейчел добраться до Вороньей Мельницы, а потом при первой же возможности записался там в армию. Мне всегда нравились игры в войну. До Спада у меня была довольно трудная жизнь. Но… мои демоны меня не отпускали. Постепенно во мне накапливалась ярость, мне хотелось кого-нибудь убить, выпустить из него кишки, и в первую очередь Мак-Кейноку или кому-нибудь похожему на него. Через несколько месяцев мне наконец повезло: Мак-Кейнок оказался во главе одной маленькой армии. Мы прошли хорошую выучку, но их было раз в десять больше, к тому же наша армия состояла в основном из Метаморфов, а они весьма неважные воины, хотя сильные, агрессивные и очень жестокие. И все же нам удалось победить, в основном за счет того, что мы умелым маневром загоняли противника в угол и там приканчивали: Мак-Кейнок был очень плохим тактиком. В конце концов он сам повел своих людей в атаку, окружив себя защитным энергетическим щитом. Я попытался сразиться с ним и получил вот это, – Герцер показал на свой протез, – за все мои страдания.