В неровных сполохах пламени порой отражались чьи-то глаза. Шустрые торопливые тени прятались в расщелинах. Однажды мне показалось, как длинное чешуйчатое тело легко скользит среди изгибов бурых нитей, плавно взмахивая конечностями, подозрительно похожими на плавники. В другой раз я увидел целую колонию полупрозрачных существ, похожих на слепых летучих мышей. Они раскачивались, слепившись в огромный живой кокон, укрепленный между трех неровных, бугристых балок. Только вблизи, когда стук упавшего камня заставил слепых хищников расцепить объятия, открылось жуткое нутро их кипящего роя. Твари обгладывали человеческий труп, доведя его уже до состояния блестящего скелета. Я представил себе, каких усилий стоило малюткам приволочь мертвеца так глубоко.

Мрак наваливался со всех сторон, но постепенно мне стало казаться, будто с одной стороны волнами накатывается голубоватое свечение. К сожалению, не было сил самому повернуть голову в нужном направлении; яд лесняков полностью парализовал все мышцы. Я подумал, что мы пробрались тайной тропой и снова выходим на поверхность, вдали от города, и этот слабый свет дает вечернее небо. Но очень скоро я убедился, что светится вовсе не небо…

Подземный город походил на густую лесную чащу, только вместо деревьев сплетались и путались между собой сложные неорганические конструкции. Меня не оставляло ощущение, что вектор гравитации постоянно меняется. То над моей болтающейся головой нависали бесконечные ветвящиеся кораллы, то лес походил на тысячи свисающих сосулек, то шпили замирали, выпустив множество мелких плоских отростков, по которым легко прыгали наши конвоиры.

Ручаюсь, что так глубоко не забирались даже наши геологи. Как-то мне почудилось, что далеко наверху блеснул кристаллический бур, на котором держится платформа комбината. Постепенно толстые шпили и изогнутые колонны сменились более нежными и тонкими конструкциями; порой кто-то из лесняков пробирался далеко вперед, чтобы проверить надежность пути, весь караван в таких случаях замирал. Становилось все холоднее, накатывал запах стоялой воды, и все ярче разгоралось голубоватое свечение.

Действие яда ослабевало. Мое лицо горело, будто по щекам провели пламенем из открытой горелки, и с каждой минутой жар усиливался. Постепенно к губам вернулась чувствительность, а затем я начал ощущать обе иглы, воткнувшиеся в щеку и шею.

Наступил момент, когда караван остановился. Кто-то крепко пережал мне горло, а лесняки быстренько потушили грибы. Я догадался, что они встретили кого-то неприятного и боятся, что я их могу выдать. Перед тем как они задули свои светильники, я сумел разглядеть вторую группу, тащившую связанных Мокрика и Маори. Бауэра я в тот момент снова не заметил.