Наемники-гномы также обернулись вспять, засеменили к горам, спеша укрыться в тайных пещерах. Две сотни гхалхалтаров-всадников преследовали бегущих до самых склонов. Гиканье победителей и вскрики настигаемых побежденных разнеслись по полю. Ранее красивые, дорогие доспехи рыцарей были измяты и изрезаны. Попоны на конях изорвались.

В пылу битвы меч лорда Карена сломался, и тогда он подхватил секиру мертвого гнома. Карен потерял шлем, лоб его был рассечен, и кровь заливала глаза. Он был трижды ранен, но не сдавался. Рыцари бы не выдержали и ускользнули ещё до того, как гхалхалтары окружили их со всех сторон, если бы не Карен. Рыцарская гордость не позволяла воинам бросить своего предводителя, тем более что теперь он не был для них начальником. Перед лицом смерти они сделались равны, и рыцари не могли допустить, чтобы кто-то, пусть даже лорд, превзошел их в доблести.

Гхалхалтары приперли людей к стенам Устурга. Воспользовавшись мимолетной передышкой, Карен огляделся. На юг и восток путь был отрезан. За их спинами вздымалась непреодолимая преграда городской стены. На западе гхалхалтары добивали отставших гномов. Там были спасительные горы, и лорд решил пробиваться туда. Только тогда оставшиеся в живых рыцари стали искать себе спасения.

***

Крохотные камешки скатывались из-под копыт. Кони тяжело выбрались на дорогу. Дальше ехать стало легче. Всадники понуро клонились к гривам. Позади них еле-еле тащились пешие воины. Все смертельно устали и, если бы не угроза погони, наверняка бы так и остались у подножья гор.

Подожженная в ходе боя трава не только не затухала, но разгоралась все больше. Ветер разносил пламя. На западе оно было ограничено потоком бегущего ручья, зато на востоке стоял лес, и бессильный перед водой огонь с удвоенной злобой набросился на беззащитные деревья. Хлопьями валил темный дым.

Однако он не доходил до дороги, петляющей по горному склону, и здесь было светло. Испепеляющее око солнца укоряюще смотрело в спины отступающим людям.

Лорд Толокамп затравленно озирался по сторонам. Многие были ранены. По лицу ближнего ратника змеились страшные порезы – следы тварских когтей. Другой хромал и жалобно прижимал перебитую руку к груди. Раздался глухой удар. Лорд вздрогнул. Бледный всадник вдруг вывалился из седла. Бредущий следом пехотинец наклонился над ним, пощупал пульс, потом махнул рукой, догнал освободившегося коня и влез на него. Толокамп обратился лицом к солнцу – оно ослепило его. Он приложил ладонь ко лбу и вгляделся в поле битвы. Неужели все это по его вине? Господи! Сотни убитых, тысячи раненых, разгром восточной армии, гибель Королевства Трех Мысов – все это на его плечах. Толокамп сгорбился. Ему было ещё горше смотреть на идущих рядом израненных людей, оттого что сам он так и остался невредимым.