— А ты не видел? — отозвался я. — У тебя ж мониторы.

— В подвале камер нету. Гойда ставить не велел. Дурак ты, если его убил. У него голова, как у Эйнштейна. Жалко, на науке зациклился, дедок. "Психология масс, — передразнил он нарочито писклявым голосом. — Поле эмоций. Визуализация, материализация…" Херня. Дьяволу по борозде, массы — не массы, психология — хренология. Кровь, покорность и ужас, а больше ему от людей ничего не нужно. Абзац, понял! Сейчас сюда «Игвы» приедут, и мы дело с тобой до конца доведём. Только теперь уже по-другому. Обряды, заклинания — всё путем. Двенадцать девственниц распнём. — Он глубоко, нервно затянулся. Потом вскинулся и неожиданно заявил: — А по большому счёту разобраться, так и это тоже херня — те же "лейденские банки". Антураж. Побрякушки дикарские. Не ему они нужны, а нам, чтобы думать, будто он без нас не обошёлся бы. Обошёлся бы. Легко. Он и так придёт, понял! — потому что срок наступил. Опасаюсь я только, что в первую очередь он нами же пожертвует. По нашим трупам кверху ломанётся… Я бы так и сделал на его месте. Популярность у народишка приобрести. Чем ещё, кроме наказания злодеев, так ведь?… Да и пускай. Мать ети! Пускай, я готов. За Россию погибнуть не жалко. Себя не жалко, понял!… а уж других тем более. Тебя. Так что, чувак, никуда ты не денешься, тело своё ему предоставишь… Тогда уж я буду перед тобой на пузе ползать…

"Далось им всем мое тело, — подумал я. — Помешались на нём".

— Веришь, — сказал Демон после продолжительного молчания, докурив сигарету до самого фильтра, — а я немного боюсь того момента, когда Сатана появится. Именно когда только-только появится. Самых первых мгновений боюсь. Я ведь видал одержимого бесом. В натуре, видал. А может, и не одержимого даже, а самого беса. В твоей долбаной Петуховке, между прочим. Думаешь, зря тебя избрали? Как бы не так. Ты там родился и жил, а это важно. Там у вас врата есть, в ад. И все местные уроженцы несут в себе частицу этих врат. Каждый — как потенциальная замочная скважина. Так Кобра говорит. А у неё нюх на это дело исключительный. Ну вот, про одержимого… Мы там собирались жертвоприношение устроить. Дом хороший подобрали, с историей домик, педиков присмотрели на заклание. Одного уже почти прибивать начали, там стол такой клёвый, будто спецом для распятия, а тут второй выскочил. Прикинь, дохлый такой, дрищеватый — ну, педик, — а двоих наших махом замочил. Голыми руками. Хрясь, хрясь — и готово, кишки на полу. Со мной, видишь, чего сделал — всего переломал. Кобра его как-то заговорила, он и сгинул. Вообще, понял? В воздухе растворился. А может, мне так показалось от боли — я ж почти сознание терял. И всё равно я херею…