– За то, что позволил ему это с тобой сделать. И за паяльник.
– Разве ты виноват?
– Я мог раньше догадаться про Ригоссу.
– Смотри только, чтоб он ночью в твоей руке не появился… Все, я сплю, рыжик…
– Так ты меня простила?
– Я сейчас тебе даже собственную смерть прощу, только дай поспать, умоляю!
–
– Подъем, Керен! Время не терпит! – Едва я продрала глаза, как выяснилось, что все уже давно встали. В комнате как-то странно пахло. Очень странно. Мятой и ромашкой и чем-то еще, неуловимо приятным.
– Что вы тут делаете? – поинтересовалась я, с трудом сдерживая зевоту, застегивая молнию на кофте. Глеб химичил в кастрюльке – видимо, конфискованной у Кати, – стоящей на крошечной электрической плитке. Наверное, именно этому прибору я обязана спасшему меня после нашей первой вылазки к князю глинтвейну.
Я подошла ближе, и вдруг… Как будто я была слепа и внезапно прозрела.
Какой чудесный аромат…
И в самом деле, что это я? Каждая секунда дорога! Мне нужно зелье, мое зелье, иначе я умру.
Мне больно без него, очень больно…
Иду, иду! Тороплюсь как могу! Нельзя бежать, нужно сделать вид, будто все в порядке, иначе эти злые люди не пустят меня.