Говорили, что Мурамаса, человек вспыльчивый и раздражительный, как и сам Цугуо Сакумото, невольно накладывал отпечаток своей души на творения своих рук. Поэтому его мечи заслужили репутацию «жадных до крови». Владеть таким клинком было опасно, поскольку он просто притягивал ситуации, буквально вынуждавшие его хозяина вступать в схватки.

Всё это в юности рассказывал Итосу его отец, который был способен с первого взгляда оценить свойства любого клинка, район и место его выделки, школу, и даже мастера. Любое изделие несёт на себе печать своего творца. Просто в случае с мечами, как Итосу успел убедиться, влияние личности творца проявляется максимально наглядно и самым ужасным образом.

Всякому оружию, по глубокой убеждённости Итосу Кавасаки, была вообще присуща некая мистическая особенность – создавать вокруг себя ситуации, требующие его применения. А уж если на это накладывается соответствующая склонность владельца, как в случае с Цугуо…

Так, или нет, но Цугуо Сакумото, безусловно, мог рассчитывать на успех в поединке.

Однако Итосу тоже не вчера родился! И слугой он был не всегда! Сын кузнеца, он унаследовал бы отцовское дело, если бы…

До того как Китиро Сакумото приставил Итосу своему сыну слугой, сын кузнеца был не последним воином! Участвовал в обоих походах Хидеёси на Корею. В последнем лишился трёх с половиной пальцев правой руки, за что и был, по «непригодности к клановому умению», определён слугой к девятилетнему тогда господину Сакумото. Хотя и сейчас, несмотря на свою искалеченную руку, мог бы составить серьёзную конкуренцию лучшим клановым лучникам…

Бамбуковые створки взорвались ливнем осколков. Гэдан Гиякутэ кубарем выкатился из заведения Бадзиро. И остался лежать у входа лицом вниз. Остатки створок распахнулись, пропуская на улицу двоих в высшей степени необычных людей.

«Круглоглазые» были каждый на голову выше любого из присутствовавших. Даже огромный Ямашито Хига рядом с ними терял свою внушительность. Относительно их одежды Итосу был прав. Они выглядели более чем странными. Бритые наголо черепа, не считая длинного локона, свисающего с макушки. Вислые усы. Старший, с виду лет сорока пяти, в до и накинутой поверх него джимбаори. Дайшо, выполненное в чёрно-бирюзовой гамме, и заткнутая за оби танегашима теппо под названием «пистолет», с золотой насечкой и украшенная камнями. Широченные штаны (куда там самурайским хакама!) заправлены в узкие, высокие иноземные «сапоги» из чёрной кожи, с суне-ате. Второй выглядел вдвое моложе и был здоровенный как медведь. Те же штаны и сапоги с суне-ате, но никакой брони! Белая рубаха с тонкой вышивкой по вороту и рукавам. Поверху – некая незнакомая одёжка без рукавов, опушенная по краям мехом какого-то животного. Ещё у него имелось чёрно-красное дайшо, сразу видно, что очень дорогое. Сын кланового кузнеца разбирался в оружии! И такое дайшо, как у этого круглоглазого, стоило не меньше пятидесяти тысяч коку риса – годовой доход кланового самурая высшего ранга! Такое дайшо мог себе позволить даже не каждый даймё! Цугуо Сакумото, похоже, тоже оценил стоимость мечей, судя по тому, как полыхнули его глаза.