Вновь по крыше прокатился дикий рык, но на этот раз он вырвался из груди женщины. Мать, потерявшая свою дочь, свою единственную Илсу, не могла поверить своим глазам. Невозмутимость, с которой кытмирянин убил все, ради чего жила Алла Рихардовна, ужасающее безразличие, написанное на лице убийцы, потрясли ее так, как не потрясало ничто на свете. Вложив всю свою душу, всю боль, горе и ненависть в энергетический луч, она ударила им по Золотому. Бина не спасла даже его мгновенная реакция. Синяя сфера оказалась бессильной против материнского гнева. Невиданная ранее никем из актуаторов серебряная струя пробила все его защитные построения и ударила прямо в бородатое лицо.

Голему впервые пришлось так несладко! Он весь дрожал от напряжения, пытаясь из последних сил сдержать разящий луч. Его голова запрокинулась назад, и седая борода уставилась в темное небо, словно указывая на далекую планету, откуда пришло столько бед землянам.

Бин еще держался, когда Чернов немного оправился после удара. Поднимаясь, он нашарил рукой выпавший из рук Смоленского чекан и, шатаясь, приблизился к нелюдю, лишившему его возлюбленной. Олег не стал проявлять ненужного рыцарства и давать шанс голему. Каленая сталь клюва, которым заканчивалась тыльная часть лезвия, вонзилась прямо в глаз Золотого. Реставратор больше не церемонился. Он наносил удар за ударом, рассекая череп кытмирянского киборга надвое. Олег бил с таким остервенением, что не остановился, даже когда тот развалился на две части. Выбросив из черепной коробки мозг, Чернов перехватил чекан и одним ударом отсек обе половинки головы от шеи голема.

– Надеюсь, теперь ты уже не оживешь. – Олег пнул остатки головы, и они, пролетев над крышей, упали вниз, в темноту. – Только попробуй это сделать! Только попробуй…

Окровавленный, он подошел к Илсе и поднял ее на руки. Силы постепенно возвращались к Олегу, но зачем они ему теперь? Как бы он хотел отдать их той, кого так любил и кого не сумел уберечь. Хотя… может, еще не поздно, может, еще можно что-то сделать? Ведь Алла Рихардовна такие чудеса творит!

Чернов с надеждой повернулся в ту сторону, где стояла мать Илсы.

– Алла Рихардовна, вы… – начал он и осекся. Что-то в позе женщины показалось ему странным, вернее, даже не в позе, а в выражении ее лица. Так живые не смотрят. Тусклый взгляд широко раскрытых глаз был пугающе пуст. Но надо было что-то делать. Олег робко подошел к женщине, которая, по сути, и была победителем Золотого.

– Алла Рихардовна, – тихонько позвал он. – Алла Рихардовна.

Никакой реакции.