Шимрра направил клинок в голову Люка.

Оторвав левую ладонь от змеиной глотки, джедай схватился за запястье Шимрры. Ощутив свободу, змея тут же затвердела и вонзила в грудь Люка свои клыки.

Люк вскрикнул от боли.

Верховный владыка торжествующе взревел:

— Один удар — и дело сделано!

И в это мгновение меч Энакина вырвался из хватки Шимрры, скользнув в левую ладонь Люка.

«Вонг-восприятием» Джейсон почувствовал изумление и испуг йуужань-вонга.

Движением столь быстрым, что Джейсон даже не успел его заметить, Люк перерезал змеиную глотку; кольца, обвившие его тело, ослабли, и одним резким взмахом он разрубил змею на сегменты. Охваченный ужасом, Шимрра наклонился вперёд, будто намеревался обеими руками вцепиться в горло Люка; джедай в ответ скрестил оба клинка и двинул их вверх. Клинки прошли через шею Шимрры; голова с глухим стуком ударилась об пол, следом повалилось и тело.

Выбравшись из-под громадной йуужань-вонгской туши, Люк привалился к стене.

— Джейна, — слабым голосом выговорил он. Выбросив вперёд руку, он по высокой дуге швырнул меч Энакина через комнату.

Джейсон вскочил на ноги и уже изготовился поймать меч, когда пол под ногами вновь покосился, и юноша споткнулся. Восстановив равновесие, Джейсон бросился за рукоятью, но та разминулась с его протянутой ладонью, улетев в самый дальний угол зала.

«Видение!» — в ужасе подумал Джейсон. Он взглянул на дядю в поисках поддержки.

— Оставь его, — сказал Люк.

Полный решимости, Джейсон поднялся с пола и бросился к лестнице, спиралью уходящей к вершине Цитадели.

Глава 41

Глава 41

Ном Анор впервые по-настоящему смог оценить урон, нанесённый Корусканту, когда Хан Соло посадил «Тысячелетнего Сокола» на площади перед Цитаделью. Всё было в руинах: те из сооружений, которые пощадил огонь Шимрры, были либо обрушены гуляющими на свободе чудовищами, либо разнесены на обломки торпедами и ракетами Альянса. В небе, продолжающем озаряться взрывами, всё ещё проносились десятки истребителей, но наконец звери утихомирились, пожары погасли, а воины и чазраки, дерзнувшие оборонять священную гору, были уничтожены.

Внутри содрогающейся Цитадели картина была ещё более ужасающей.

Когда Ном Анор подстрекал «отверженных» к мятежу и сражался с ними бок о бок на улицах города, он ощущал воодушевление, восторг при мысли о возможном свержении существующего режима, о том, что он стоит во главе революционного движения и ведёт собратьев к светлому будущему. Теперь, когда пылкие сторонники больше не окружали его, когда он окончательно понял, что война проиграна, когда Зал Собраний у него перед глазами был завален трупами воинов, его сердце наполнялось отчаянием и ненавистью — ненавистью к самому себе. Да, вот тут он сидел вместе с верховным префектом Дратулом и другими высокопоставленными членами касты надзирателей, а вот тут припадали на одно колено воины Нас Чоки. Скамьи, предназначенные для жрецов и формовщиков, пустовали, как и особая ложа, выращенная для провидиц. В самом центре зала был повален на бок трон Шимрры с остроконечной спинкой; рядом лежал труп довина-тягуна, следившего за коленопреклонением подданных перед повелителем. И не найти было поверхности, не залитой черной кровью и не заваленной телами воинов, сражавшихся до конца. А у дальней стены большого зала сгрудились ещё воины — не меньше сотни. У них отобрали оружие и приковали к месту клейкой пеной и прочными сетями, лишив тем самым законного права на достойную смерть.