– Сейчас он вернется. Борис Викторович, сделайте вид, что ощущаете за собой огромную силу, от которой впадаете порой в самодурство. Для короткой передышки этого хватит. При следующей нашей встрече – уверен, она состоится – майор не только забудет про отчима… он прекратит поглаживать свои усики.

Генерал хмыкнул.

– Хотелось бы знать, как вам это удастся.

– Позже.

В этот момент вошел майор Луганский – столь же стремительно, как выходил. Глаза его поблескивали торжеством.

– Итак, учитель французского, – произнес он, садясь, – поговорим о вашей турпоездке…

– Юрий Васильевич, – прервал его генерал, – вы испытываете мое терпение. Пока вы там прохлаждаетесь, я торчу здесь и караулю этого ублюдочного мерзавца. Извольте объясниться, мать вашу.

Даже у Глеба, подбившего генерала на это шоу, слегка отвисла челюсть. Майор побледнел.

– Но, Борис Викторович, вы отпустили меня на пять минут…

– На пять минут! – Оксфорд постучал по циферблату своих часов. – Но не на шесть с четвертью!

Возникла неловкая пауза, во время которой, однако, Луганский пришел в себя.

– Товарищ генерал, я не позволю разговаривать с собой в подобном тоне. Тем более в присутствии…

– Вы! Не позволите! Мне?! – Генерал поднялся, опираясь на стол. – Щенок!

– …в присутствии подозреваемого, – твердо продолжил майор. – И, если вам угодно высчитывать секунды…

– Да, мне угодно! Это секунды вашей служебной небрежности! Они складываются в часы, месяцы и годы!

Вновь возникла пауза. Генерал сверкал глазами, раздувая ноздри. Обалдевший майор гадал, какая муха его укусила. А Глеб, показательно втянув голову в плечи, проканючил:

– Может, я пойду? Вы уж без меня…

Тут Оксфорд топнул ногой. И топнул не слабо.

– Закрой пасть, мерзавец! Если ты еще не в Лефортово, то лишь потому, что у меня прошла зубная боль!

Глеб едва не расхохотался. Майору, однако, было не до смеха, и все же гонора он не утратил.