В войсках Петра, напротив, солдаты в бодрости пребывают, потому знают они, что Карл, собака, просто так победу не отдаст. Бить его надо крепко, пока пощады не попросит. Да только гордый он, а значит бить надо еще сильнее.

Вышел Петр I из шатра своего походного, подбоченился, велел кликнуть Меньшикова.

– Как думаешь, победим Карла сегодня, учителя нашего?

– Победим, минхерц, – отвечает Меньшиков, – Как пить дать победим. Шведы, они ведь народец хилый, они ж только с европейцами воевать привыкли. А против нашего русского мужика ни одна заморская армия не потянет, минхерц.

Подошел Петр к войскам своим, окинул взором орлиным, да как заорет:

– Здорово, молодцы!

Закачалось в ответ воинство русское, зашлось в крике приветственном. Бросил взгляд Антон на действо сие, да досматривать не стал. Не было здесь Бергмозера, ибо в глазах у русских победа читалась явная, хоть и не легкая.

Красивые лошади были у французских улан, ничего не скажешь. А потому жалко было их убивать капитану Алексееву, командиру батареи Шевардинского редута. Конник он был давний, заводчик и знаток лошадей. Любил их очень. Да только судьба распорядилась ему артиллеристом стать. И защищать теперь подступы к Москве. Отряд улан, чьими лошадьми залюбовался сейчас капитан Алексеев, прорвался сквозь наших гусар и наровил в тыл выйти основным частям Кутузова. Хоть и жалко лошадей было капитану, но война есть война. Повернулся капитан к своим артиллеристам и крикнул:

– По уланам, батареей, огонь!!!

Рявкнули пушки, выплюнув картечь. С визгом устремилась она навстречу ретивым французам на красивых лошадях. Врезалась в это скопище ярких мундиров и пошла кромсать тела, превращая их в пушечное мясо. Кто за грудь хватался, кто за живот, кому ноги отрывало, кому секло руки, а двоим, как рассмотрел Александров, снесло напрочь головы. Они так и скакали еще какое-то время, махая саблями, без голов. Не пощадила картечь лошадей благородных. Вспарывала она бока, пускала кровь фонтанами, заливая траву, которая давно из зеленой в серо-бурую превратилась, а теперь свежим багрянцем покрывалась.

Захлебнулась атака улан. Еле ноги унесло несколько человек из отряда на лошадях раненых. Но не дремал тиран французский, несший свет демократии непросвещенным народам, бросил он полки в атаку новую. Блестя саблями, двинулись кирасиры. Но и Кутузов не спал. Выступили навстречу неприятелю эскадроны гусар в мундирах красно-пламенных. Завязалась жестокая драка.

Наполеон все новые и новые ходы измысливает, хочет русских стереть в порошок. Не любит Наполеон проигрывать битвы, ой как не любит. Ходит взад-вперед вдоль палатки походной, ногти кусает. Кутузов в ставке своей сидит над картой, донесения от ординарцев принимает, а Антон ему решения нашептывает неслышно. Чудится главнокомандующему, будто кто-то с ним разговаривает. Да только нет никого рядом, значит внутренний голос ему это подсказывает. А внутренний голос слушать надо. И слушает седовласый Кутузов. Полки согласно внутреннему голосу в бой вступают и теснить вскоре стали неприятеля повсеместно. Бьют французов. Рубят в куски, картечью секут. Слабеет их сила. Вибрирует Наполеон, не уверен он больше в победе. Потому что слабеет Бергмозер, но все же силен еще, дьявол.