– А-а, враг перемен! – узнал Бажен гостя. – Как же, наслышан!.. Встал, значит, грудью на пути прогресса?

То ли Глава коммун настолько вошёл в роль, что день уже путал с ночью, то ли дурака валял – в его черноте не разберёшь. И вправду, душа чужака – потёмки!

– Ты не свихнулся, часом? – спросил Вадим. – На «светлом» пути многие навернулись: то ли колдобин полно, то ли на него и выходят лишь с хворым разумом.

– Эту кроху, – колдун кивнул на Окно, – я хочу спасти от нищеты и голода. Знаешь, как живут в глухомани?

– И как в коммунах – тоже.

– Каждому – да воздастся, – отмахнулся огр. – И всё равно последний коммунар кормится сытнее и работает меньше, чем глухоманец. Потому что наш труд – производительней!

– Чего ж селяне не бегут к тебе толпами? Дураки, видно, – собственного счастья не знают!.. Вот погуляют в рабошлемах – поумнеют.

– Через месяц выпущу их – думаешь, разбегутся? А её, – Бажен снова указал на девочку, – поселю в хоромы, ни в чём отказу не будет!..

– А тебе – от неё, верно? Сколько раз на дню станешь её корёжить, чтобы делилась Хаосом?

– Её всё равно сломают – не я, так другие. И те даже не заплатят. Возьмут даром, на что ума хватит, а остальное затопчут по дурости. Ведь только мы видим, что это за сокровище!

– Но они «по дурости», может, и оставят чего, – возразил Вадим. – А уж ты выпьешь её до дна, иссушишь напрочь!.. Думаешь, мало таких же пакостников, охочих до малолеток, среди заурядов?

– Мы-то с тобой знаем: дело не в возрасте, – хмыкнул колдун. – По-твоему, сколько твоей Эве? Но я не променял бы её на сотню таких соплячек!

– А вот Эва тебе не по зубам! – взъярился Вадим. – И остальной вашей шатии – тоже. Дойдёт дело до царя, тогда поторгуемся…

– Вот основоположников не замай! – весело огрызнулся Бажен. – Царя ему подавай – ишь?.. Никто не даст вам избавленья, и от меня не ждите!

– Да что ты умеешь? – с презрением спросил Вадим. – Молнии метать, левитировать?

– Пройденный этап, – осклабился колдун. – Этим у нас вампиры пробавляются да младший братец.

– Покойный, – прибавил гость.

Бажен замолчал и на целую секунду ушёл в себя, прищурив глаза, – очевидно, окликал Седьмого. Конечно, без толку.

– Это становится занятным, – сказал он затем. – Чья работа?

– Ну, моя!