Ощутив содрогание почвы, он взглянул на часы: да, это взялись за дело подрывники Винта – минута в минуту. Если и Бату сдержал слово, сквозь проломы в заборе сейчас двинулись ордынцы, предваряемые бэтрами росичей. Все подходы к Гнезду уже окружены иудеями, а прежние выходы шахты, обнаруженные по старым планировкам, вскоре будут взорваны, чтоб исключить тайный отход Шершней. На сегодняшнюю ночь «волки» собрали небольшую армию, не оставив в резерве никого, – даже сутенёры пригодились, на поверку оказавшись вполне боевитыми. «Это есть наш последний и решительный…»

Поначалу узкий, коридор расширялся, и всё выше вздымался потолок, покрытый странной вязью. Зато стены тускло отблескивали, словно их оплавило неведомое пламя. Нечастые фонари перекочевали вплотную к полу, мерцающим светом больше напоминая факелы, и всё трудней становилось разбирать потолочные узоры. Потом Вадима заинтересовали пушистые ленты, свисавшие из затенённых, будто затянутых мглою углов и раскачивавшиеся под малейшими дуновениями. Это походило на паутину, наверно и было ею, потому что ленты постепенно разрастались в махровые пологи, спускаясь по стенам до пола и всё больше заслоняя проход.

– Что-то не припоминаю таких пауков, – бормотал Вадим, с опаской вглядываясь в серые завеси. – Птицеяды сюда бы сгодились, но они, по-моему, не плетут паутин.

Кира утвердительно кивнула, напряжённая как и Вадим. Тим мстительно промолчал. Чего он не боялся, так это пауков, – может, потому, что сам на них походил: щуплый, волосатый, с тонкими конечностями и круглым брюшком. Вдобавок ядовитый. Хотя Тим считал нормальным как раз себя – это Вадим выбивался из общего строя, обликом смахивая на крутарей. Так и происходит разделение на породы, вне зависимости от рас.

Обострённым слухом Вадим зондировал тишину, но, кроме ближних шумов, принимал мало: какие-то смутные шорохи, скрежеты, шлепки, вовсе не похожие на звуки, производимые человеком. Ещё Вадим пытался проникнуть в сознания голышей-носильщиков, однако там безмолвие оказалась ещё глуше, будто оба шли «на автомате», бессмысленно исполняя работу. И когда процессия наконец упёрлась в двустворчатые двери, Вадим едва не опоздал. Ибо створки тотчас раздвинулись перед голышами, а те рефлекторно опустили груз на пол и единым рывком пропихнули внутрь, где прямо от проёма начинался наклонный жёлоб, по которому мешок с готовностью заскользил.

Рванувшись вперёд, Вадим ухватил его за самый край и осторожно втянул обратно, за плоскость прожорливых дверей. Тут же передал предупреждение другим группам, чтоб и они не прозевали, затем помог распаковаться четвёртому члену их крохотного отряда.