* * *

Неверно представлять себе многомерный поединок двух могущественных Магов как схватку закованных в сталь рыцарей, яростно рушащих друг на друга тяжкие удары мечами, секирами и прочим разящим железом. Бой Чародеев трудно описать простыми человеческими понятиями — слишком уж странными методами он ведётся. Непримиримое столкновение двух сил, воплощающихся в самые невероятные убийственные формы, противостояние непрерывно творимых заклятий, призванных поразить или защитить — в конечном счете, верх возьмёт не просто более сильный (в магическом смысле), а более умелый и опытный, тот, чья система боевого волшебства окажется совершеннее.

На мраморе арены Энтераона не возникли фигуры двух гладиаторов, силящихся одолеть один другого под восторженный рёв распалённой зрелищем толпы (хотя по сути своей происходящее не очень отличалось от древних кровавых игрищ). Кров Согласия сделался своеобразным зеркалом, в котором зримыми образами отражались все перипетии битвы — понятно, что видеть всё это могли только Маги. Аколитам Властелина поначалу вообще не под силу было понять хоть что-нибудь: на плитах громадного цирка сшибались, изгибались и переплетались дымные смерчи, пронизанные зигзагами ветвящихся молний, голубое небо Уюта то темнело дочерна, со вдруг делалось багрово-красным, словно оставшийся снаружи огонь дикого Нейтрального Мира прорывался под купол. Земля ощутимо вздрагивала, гладкий голубовато-белый мрамор рассекали стремительные линии чёрных трещин, образуя зловещий узор и тут же исчезая бесследно — матовая поверхность арены оставалась девственно гладкой. Но потом одна из ведьм сообразила: люди-маги соединили усилия и увидели то, что творилось — здесь, рядом, и одновременно где-то невообразимо далеко.

Тан Торфин отнюдь не был тем пустоголовым хвастуном, каким мог показаться поначалу — Маг есть Маг. Пустые слова брошены на публику, не более того; а когда дошло до дела, то Янтарный стал тем, кем он и не переставал быть — уверенным в себе бойцом, сталкивавшимся за многие века с множеством самых разных опасностей (в том числе и неведомых). Подобно любому бесстрастному Магу Высших, Искатель не испытывал по отношению к противнику особо сильных эмоций — неприязни, ненависти и тому подобного. Неведомый Маг представлял для него всего лишь препятствие, каковое безотлагательно следовало устранить, поскольку оно мешало планам Тана. Янтарный Викинг давно уже подумывал о том, чтобы осесть где-нибудь — надолго. Так что Карисса ошибалась, полагая движущие Неведомым Магом мотивы однозначно превосходящими — у Золотого Чародея было не меньше причин биться до конца.