— Прости, — прошептал Маркус. — Мой хозяин… Я буду на балюстраде над конюшнями. Я… — он осекся, теребя в руках свои таблички. — Я должен записывать, кто победил.

Скитер сделал еще одну попытку — безуспешную — ослепительно улыбнуться.

— Да. Ладно. Может, я еще удивлю всех, а? И по крайней мере ты можешь убежать в следующее же открытие Врат.

Маркус покачал головой.

— Нет За мной огромный долг. Сердцем я понимаю, что никто не имеет права удерживать меня в рабстве. Но мне надо вернуть деньги, Скитер. Честь Таурусатов — это все, что у меня теперь осталось.

В глазах его стояли слезы.

— Таурусатов? Это твое настоящее имя?

Маркус даже засмеялся сквозь слезы.

— Нет, — выдохнул он. — Так называется мое племя. Мы… нас ведь с тобой обоих предали, ты знаешь это? Эта меняла, Голди… Ну, с розовыми волосами. Та, с которой ты поспорил. — Его голос сделался резким и горячим, как беспощадное полуденное солнце.

Скитер прищурился, пытаясь хотя бы на минуту отвлечься от окружавшей его реальности — клеток, вони перепуганных людей, львиного рыка. Воспоминания о Восемьдесят Шестом Вокзале Времени нестерпимо бередили душу.

— Ну да, Голди Морран, — наконец выдавил он из себя. — И что она?

— Это она… она сказала Люпусу про тебя. Как тебя найти. Я сам это слышал, когда вернулся в «Замок Эдо», чтобы отдать Фарли то, что был ему должен. Вернее, то, что мог отдать.

Скитер вздрогнул, внутренне корчась при воспоминании о слезах и укоре в голосе Йаниры.

— Значит, это она ему сказала? Жаль, что у меня нет возможности подержаться как следует за горло этой старой ведьмы.

Маркус по-галльски передернул плечами.

— У нее тоже не все в порядке. Фарли украл почти все ее золото, прямо перед нашим отбытием. Он смеялся, рассказывая мне об этом — после того, как продал меня. Я… я спросил у него, как ему удалось пронести столько золота через Главные Врата. Он сказал, что взял его у Голди.

При всей бедственности положения, в котором оказалась Голди, Скитер вдруг рассмеялся — немного визгливо, но до слез.

— Значит, ее он тоже сделал, да? — Маркус округлил глаза. — Господи… нас обоих. Как пару детей малых. Таких, черт подрал, самоуверенных…

Он глянул через решетку на Маркуса.

— Ты все равно вряд ли поверишь мне, если я скажу, что пытался помешать тебе пройти через Римские Врата? — Глаза Маркуса расширились еще больше. — И как раз тогда Люпус ворвался во Врата за мной и шарахнул меня по башке.