Затем тосевитский офицер опять повел его прочь от линии фронта. Рев истребителей стих; должны быть, пилоты его звена израсходовали боезапас и улетели на базу. Над головой почти непрерывно свистели артиллерийские снаряды. Большинство прилетало с запада и падало на позиции тосевитов. Между тем Большие Уроды отстреливались. Чересчур упрямы, чтобы вовремя сдаться.

Теэрц двигался навстречу заре, которая занималась на востоке. С рассветом усиливался и огонь ниппонской артиллерии. Не имея приборов ночного видения, тосевиты были ограничены только теми целями, которые они могли видеть лишь естественным образом.

У заднего фланга ниппонской системы укреплений Теэрца приняла новая группа Больших Уродов. Судя по тому, как офицер, взявший его в плен, вел себя с главарем группы, тот был куда более важной фигурой. Оба тосевитских офицера обменялись прощальными поклонами, и младший командир в сопровождении своих солдат направился обратно на передовую.

Новый тосевит, в руках которого оказался Теэрц, сразу удивил его тем, что заговорил на языке Расы.

— Пойдешь сюда, — сказал он.

Акцент у него был ужасный, и слова он произносил отрывисто, но командир полета понимал его достаточно хорошо.

— Куда вы меня ведете? — спросил Теэрц, радуясь представившейся возможности более полноценного общения, нежели язык жестов.

Ниппонский офицер обернулся и ударил его. Теэрц зашатался и чуть не упал: удар был точно рассчитан.

— Не говорить до тех пор, пока я не позволю тебе это! — закричал Большой Урод. — Ты сейчас пленный, а не хозяин. Подчиняйся!

Послушание сопровождало Теэрца всю его жизнь. Возможно, этот тосевит и дикарь, но он говорит так, как говорят те, у кого есть право командовать. Командир полета инстинктивно отреагировал на тон ниппонца.

— Можно мне сказать? — спросил Теэрц с таким смирением, словно обращался к главнокомандующему.

— Хай, — ответил ниппонец. Это слово было Теэрцу незнакомо. Словно осознав это, тосевит перешел на язык Расы: — Говори, говори.

— Благодарю вас, высокочтимый самец. — Не имея представления о чине офицера, Теэрц прибег к грубой лести, наградив того самым высоким званием. — Высокочтимый самец, есть ли у вас места, где содержатся пленные из Расы? Разумеется, я не осмеливаюсь спрашивать, где они находятся.

Ниппонец обнажил зубы. Теэрц знал: среди Больших Уродов то был жест дружелюбия, а не развлечения. Однако этот офицер менее всего выглядел дружелюбным.

— Теперь ты пленный, — ответил тосевит. — Никому нет дела, что случится с тобой.

.— Простите меня, высокочтимый самец, но я не понимаю. Вы, тосевиты, — (Теэрц тщательно следил, чтобы не сказать Большие Уроды), — берете пленных, когда воюете между собой, и в большинстве случаев обращаетесь с ними хорошо. Справедливо ли относиться к нашим пленным по-другому?