«Ну и пусть идут к черту!» — решил Бобби.

Лю Хань напряженно улыбнулась ему в ответ, но он видел, что она напугана происходящим.

Ночь в китайском лагере оказалась такой черной, какой Бобби никогда в жизни не видел дома, в Штатах, даже в те времена, когда после Пирл-Харбора всех охватила паника, и правительство приняло закон о затемнениях. В редких хижинах были окна, свет не горел почти нигде. Может быть, луна и заняла свое место на небе, но ее надежно скрывали тучи. Бобби спотыкался почти на каждом шагу, но не злился на темноту: непроницаемый мрак не позволит ящерам их заметить. И это хорошо.

Китайцы шагали уверенно, словно держали в руках фонарики. Пару раз Бобби слышал, как им уступают дорогу невидимые в темноте прохожие. С большой группой серьезно настроенных мужчин, которые твердо знают, чего хотят, мало кто станет связываться добровольно. Бобби Фьоре это тоже понравилось.

Довольно быстро он понял, что заблудился, и не понимает, куда ведет его Ло.

«Тут все так похоже», — подумал он и с трудом сдержал нервный смешок.

Вполне возможно, что большевики сознательно водили его кругами, чтобы он перестал ориентироваться в пространстве, или просто дорога была такой хитрой — но Бобби знал, что самостоятельно домой не вернется ни за что на свете.

Ло открыл дверь маленькой покосившейся хижины и махнул рукой, показывая, что его спутники и Фьоре должны туда войти. Внутри оказалось еще темнее, чем снаружи. Однако Ло чувствовал себя совершенно уверенно. Он отодвинул в сторону тяжелый деревянный комод — кажется, другой мебели в комнате не было — и поднял квадратный кусок деревянного пола. Затем Ло и двое его друзей спрыгнули в находившийся внизу тоннель.

Один из большевиков, стоявших позади Фьоре, подтолкнул его к отверстию в полу и показал, что тот должен последовать за Ло. Он выполнил приказ с энтузиазмом человека, увидевшего электрический стул. Выйдя из хижины, в которой Бобби жил с Лю Хань, он узнал, каким черным может быть мрак. Сейчас ему показалось, что он ослеп. Но впереди уверенно шагали китайцы, а те, что замыкали шествие, время от времени похлопывали его по спине, чтобы он не сомневался, в каком направлении следует двигаться.

Тоннель оказался тесным, с низкими потолками, и Бобби не мог выпрямиться в полный рост, ему пришлось ползти на четвереньках, но все равно он то и дело стукался головой о потолок, и ему за шиворот сыпалась сухая земля. Холодный воздух в тоннеле был пронизан запахами сырой земли, плесени и смерти, точно живые люди не имели права здесь находиться и дышать.