На борту крейсера я впервые за все время с момента ареста на «Северной Звезде» почувствовал себя в безопасности. Первым делом я попросил дать мне возможность привести себя в порядок. Все же суточное пребывание в наглухо заколоченном тесном ящике не лучший способ выглядеть презентабельно. Меня сунули в ванну, переодели и накормили. Только что спасть не уложили, а вместо этого взяли под белы рученьки и проводили к медикам. Там меня засунули в автоматический диагност, который очень долго меня изучал, пытаясь найти хоть какие-нибудь отклонения от нормы. Затем с обиженным ворчанием он меня отпустил. Живым корабельным медикам, кажется, я тоже не понравился. По-своему они правы. Я находка для страховой медицинской кассы. Но врач, получающий гонорар за каждый прием больного, с такими пациентами, как я, станет банкротом за пару месяцев.

– И учтите, Карачаев, – мстительно крикнула мне вслед молоденькая докторша из лаборатории. – Мы взяли посев, ответ будет только через неделю. Все это время вы будете считаться на карантине.

Я высокомерно посмотрел на докторшу, скомандовал себе «господа гусары, молчать!» и, мужественно подняв подбородок, прошествовал мимо незадачливой хранительницы древних медицинских ритуалов.

Наконец я очутился в каюте капитана. Им оказался мой старый знакомый, капитан Вацлав Грубек. Когда-то мы вместе провели с ним целый месяц на курсах переподготовки в Старой Праге и сохранили об этом времени чудесные воспоминания. А это сближает.

Судя по запахам, витавшим в каюте, капитан ждал меня и основательно приготовился к встрече. На столе стоял закрытый глиняный кувшин, а рядом с ним высокие, тоже глиняные кружки с закрывающимися крышечками. Капитан Вацлав славился на весь флот своим непревзойденным умением готовить глинтвейн. Об этом напитке ходили легенды. Попробовать его творение мечтали многие, но осуществить мечты на практике удавалось редким счастливчикам. «Я не пью с кем попало», – говаривал капитан Грубек. А уж глинтвейн он готовил только для особо избранных гостей. Лично мне уже доводилось пить этот божественный напиток и на тех самых курсах в Праге, и позже, когда я бывал у него в гостях. Услышав знакомый аромат, я демонстративно повел носом, зажмурился и покачал головой от предвкушения неземного удовольствия.

– Ну, здравствуй, пропащий, – приветствовал меня Грубек, вставая с кресла.

Мы обнялись, и он указал мне на кресло напротив. Не говоря больше ни слова, он наполнил кружки глинтвейном. Мы приветственно подняли стаканы и сделали по основательному глотку.