– Не беспокойся, светлейший, – недобро сверкнула на него глазами Онни снизу вверх. – Он выживет.

– Очень на это надеюсь. – Альтарес пожевал толстыми губами, словно тоже, как и Лекс, прикидывая, где взять пожрать. – Не люблю тратить свое время зря.

– Может, теперь скажешь, зачем тебе все это? – сухим тоном поинтересовался Гилсвери, обращаясь к Альтаресу. – Ты же никогда не верил в Светоча?

– Не знаю, кто тебе это сказал. – Альтарес с сомнением посмотрел себе под ноги, затем, кряхтя, все-таки опустился на корточки. Ощущение ему не особенно понравилось. Скривив досадливую гримасу, он плюхнулся толстым задом прямо на голый камень. Только потом покосился на Гилсвери. – Я верю. Правда, немного по-своему. А этот тип, которого ты приволок с собой в этот раз к Кругу Причастия, внушает определенное почтение. Я следил за схваткой своего энвента с Драхубом с помощью зеркала и оказался свидетелем бесславной кончины последнего от рук твоего подопечного. Впечатляет.

– И ты решил немного урвать славы и для себя? Славы, которая неизбежно падет на тех, кто сопровождал Светоча к Зверю? – Легкая ироничная улыбка коснулась уголков рта Наместника и пропала.

– Что слава! – Альтарес пренебрежительно пожал плечами и всей пятерней поскреб объемистый живот прямо сквозь красный ксомох, явно изготовленный из лучших сортов кожи вилсига. – Мне нужна Сила, которую может получить его последователь.

– Понятно. – Лицо Онни исказила презрительная гримаса. – Приперся на все готовенькое.

Верховный маг перестал скрести живот и злобно уставился на сотницу.

– Поговори мне еще, женщина. Что-то ты, светлейший, совсем людей своих распустил.

– Меня устраивают мои люди, светлейший, – холодно парировал Гилсвери.

Лекс поймал себя на том, что от любого предмета, попадавшегося на глаза, от любого жеста или слова присутствующих ему хочется беспричинно смеяться. Короче, от любой ерунды, и ему с трудом удавалось сохранять привычную для окружающих маску легкомысленной приветливости. Например, Тай в своей сплошь серебристой одежде смахивала сейчас на весьма аппетитную русалку, которую почти неудержимо хотелось облапать, исследовав своими руками все соблазнительные изгибы ее тела. А ее паренек, сидевший рядом и слушавший разговор с открытым от напряженного внимания ртом, напоминал рыбешку поменьше, выброшенную на берег. Мысли странно рвались, перескакивая с одного предмета на другой, и он боролся с собой, пытаясь придать им хоть какую-то связность. Да еще это жжение в левой руке усиливалось, распространившись до плеча…

Взгляд упал на сотницу. Та последнее время вела себя как-то уж совсем странно. Она и раньше не отличалась особо мягким характером, но сейчас прямо-таки излучала мрачную недоброжелательность всем своим видом и поведением. Альтарес на нее так подействовал, что ли? Или до сих пор не может простить засфернику, что он уехал из Жарла без нее, поставив под сомнение ее компетентность в глазах Гилсвери? Честно говоря, Лекс этого не понимал. Ведь не она, а этот парень должен был рисковать своей жизнью, причем ради них же, так неужели нельзя было относиться чуточку теплее к человеку, идущему, возможно, на смерть?