Он поставил вокруг себя магический защитный экран на случай, если какая-нибудь тварь отобьется от толпы и решит вкусить плоти представителя высшей расы, и ушел в магический континуум. Он осторожно протянул свои астральные руки к черному канату и, едва дотрагиваясь тонкими пальцами, принялся осторожно перебирать волокна, пытаясь определить механизм действия заклятья.
Так, вот эта толстая нить – усиление их природной ярости… а вот это дополнительное повышение внешней магической устойчивости… Так, дальше… голод, стремление его утолить за пределами джунглей… Уже теплее, ищи, ищи! Межвидовая солидарность: свои, кантардские – неприкосновенны. Вот оно! Вектор ненависти направлен на всех иномирцев, прямо в сердце мегаполиса! Что же сделать? Взять эти два волокна и аккуратно их переплести, а то, что отвечает за единство тварей, попытаться разделить на два… О, Создатель, какое сопротивление! Какая боль! Чужая магия не желала подчиняться эдемиту. Терпеть! Работа должна быть сделана. Ну же! Разделить и переплести… Получилось!
Всего два действия, но как же тяжело они дались эдемиту! Хотя, тяжело – не то слово. Отдача была столь сильна, что Пириэла буквально свернуло в бараний рог. Его тело превратилось в сгусток невыносимой боли. Он корчился на земле, отчаянными усилиями удерживая свое сознание на грани падения в беспамятство, ибо здесь, в непосредственной близости от беснующихся кантардских хищников это означало бы верную смерть. Когда же боль немного разжала свои тиски, Пириэл смог, наконец, оценить результаты своих стараний.
А они были впечатляющими: только что монолитная, все сметающая волна тварей превратилась в обезумевшую орду, в которой каждый норовил вцепиться в горло соседу или просто разорвать в клочья. Все осталось: ярость, жажда убийства, просто пропал направляющий вектор. Теперь кантардская живность и думать забыла о населении мегаполиса, которое только что с такой целеустремленностью пыталась уничтожить, а все усилия направила на то, чтобы уменьшить собственное поголовье. Даже видовая солидарность обычно стайных лунных гончих и лисконов была забыта: они с не меньшей яростью кидались на собратьев по виду, чем на клагов, урсов или змей.
Теперь их самоистребление было лишь вопросом времени, а с выжившими потом разделаются войска и адепты. Работа Пириэла здесь была закончена. Пора было возвращаться в южные окрестности мегаполиса, где все еще шло сражение с нежитью. Скрипя зубами от боли и покачиваясь от слабости, Пириэл поднялся на ноги и телепортировался.