Раскатистый бас бригадира доносится с улицы:

– Я люблю этот город вязевый – пусть обрюзг он, и пусть одрях. Золотая дремотная Азия опочила на куполах!..

– четыре… три…

– А под вечер, когда месяц светит – когда светит, чёрт знает как, я иду, головой свесясь, переулком в знакомый кабак!

Тонкие пальцы Лери поворачивают тумблер. Ничего не происходит. Только странное чувство – что-то вроде лёгкой эйфории.

Я давно к этому готов. Стол придвинут к подоконнику, Баз – у меня за спиной. Ногой распахиваю окно и прыгаю.

Тут невысоко. Я даже сохраняю равновесие.

Из соседнего окна выскочила Майя. Крот подаёт ей Ксюху. Неловко прыгает сам. Чёрт! Подвернул ногу? Нет, поднимается!

Сзади со стороны многоэтажки грохнул взрыв. Затарахтели «гансы».

– Шум и гам в этом логове жутком! – объявляет Султан, – Но всю ночь напролёт до зари…

Ещё взрыв.

– …Я читаю стихи проституткам! И с бандитами жарю спирт!

Лери уже сунула излучатель под куртку. Стреляет куда-то. Хотя я никого не вижу. Майя держит Крота за плечо. Он несёт девочку.

Я едва поспеваю за ними. Всё таки, почти сто килограммов за плечами. И проклятая голень. Она не болит, а как-то странно немеет.

– Нельзя ли… аккуратнее, – бормочет голос над ухом.

– Потерпи, Баз.

– Кому Баз, а кому… Василий Андреевич!

Угу. А ещё кое-кому меньше надо было жрать фуа-гра. И сбросить вес.

Очертания дома яснеют, рождаются из пелены.

Пятьдесят метров.