Дима нахмурился:

– Извини, братан… Все места заняты.

Лубенчиков шагнул к «стеклу»:

– Раньше надо было думать, гад!

Он собрался сказать ещё что-то обидное. Не успел. Отшатнулся, как ошпаренный.

Здоровенная рука заграбастала Райлла. Последний раз мелькнуло перед нами его белое, перекошенное лицо. И исчезло…

Спустя секунду, на пол вылетел искорёженный, покрытый густой слизью бластер.

– Оружие – невкусное, – мрачно констатировал Бинк.

– А вдруг он наелся? – с робкой надеждой предположил Васька.

Из своего тупичка мы видим только малую часть комнаты. Раньше то и дело мелькали фигуры в бронекостюмах. А сейчас – никого…

И вспышек от выстрелов не заметно.

Я шагнул ближе… Осторожно прильнул к «стеклу». И постарался заглянуть вбок.

Ни черта не видно! Какие-то кляксы на каменном полу… Где же спецназ?

Времени прошло совсем мало. Не может такого быть, чтоб никого не осталось!

– Эй, что там? – спросил Васька.

– Ни фи… – открыл я рот и оцепенел.

Половина котлообразной головы высунулась из-за угла. Огромный глаз посмотрел на меня – внимательно и печально. Кажется, ему было обидно… Жутко обидно, что эти существа так упорно цепляются за свои несовершенные оболочки.

Я медленно попятился: