Гул вырастаёт с каждой секундой. Давит на барабанные перепонки. И дверь уже выгибается внутрь, будто хлипкая картонка…

Но ничто не в силах потревожить сон девушки в саркофаге.

В ярости, хватаю «лекаря» за воротник:

– Ах, ты, гад!

– Я всё сделал! – хрипит он полузадушенно, – Всё… как надо! Сам не понимаю…

– Значит, не всё! – орёт Васька и бросается к саркофагу. Илга тревожно оглядывается.

Что он задумал?

А Василий Викторович Лубенчиков склоняется над Айной Тин-Олме, единственной Наследницей Трона Империи. И припадает к её губам – в долгом, как песня, поцелуе…

Тишина.

Гул за дверями растворяется – будто кто-то выключил звук.

Остаётся изображение. Цветы-васильки на стенах. Облака в искусственном небе. И наши застывшие физиономии…

– Очнись, детка! Давай! А то пропустишь самое интересное!

И слабый голосок звенит в ответ:

– Убери лапы, придурок!

Глава последняя

Глава последняя

Солнце клонилось к закату. Червонно-золотые блики ложились на башни Дворца.

Огромный город жил насыщенной вечерней жизнью. Пронзали небо серебристые капли флаеров, летели над улицами переполненные вагоны монорельса…

Мы сидели в сквере, примыкавшем к площади Империи, и ужинали. Неторопливо и основательно. Впервые за последние сутки – на свежем воздухе.

– А здесь хорошо, – сказал Васька.