– Такой вот анекдотец: муж нанимает сыщика достать неоспоримые свидетельства измены жены, чтобы подать на развод. Сыщик наблюдает, а потом докладывает, описывает, как жена пообедала с типом, подозреваемым в качестве её любовника, потом выпила с ним вина… А сыщик всё снимает на фотоаппарат с расстояния. Потом они удаляются в комнату в гостинице, сыщик подбирается и начинает наблюдать в замочную скважину. «И вот, – докладывает клиенту сыщик, – последнее, что я увидел, то, что этот господин снял трусы и, повесив их на ручку двери, закрыл замочную скважину… Дальше, как вы понимаете, я фотографировать уже не мог и не знаю, что там происходило». «Опять сомнения!» – восклицает в досаде муж.

Авван захохотал – судя по всему, автоматический переводчик шлема точно передал смысл и нюансы анекдота, а, самое главное, подобная ситуация наверняка была знакома и тарланам.

Засмеялись и Пётр с Фёдором, а Гончаров вдруг вспомнив, как Семён Ефимович рассказывал анекдоты, вздохнул и помрачнел.

– Самое главное, – сказал Авван, вытирая слезу с глаза, – это то, что наблюдать за Зоной, куда мы идём, обычными средствами они не могут.

– Почему? – поинтересовался Домашников. – Ты повесил трусы на замочную скважину?

– Нет, – всё ещё смеясь, ответил тарланин, – там скважины нет, точно знаю. Если только Янж меня предал, тогда кто-то может знать о моём убежище. Но я думаю, что Янж об этом как раз и не сообщил, даже если он и имеет какие-то тёмные замыслы. Странно, зачем ему меня подставлять, хотя… Ладно, время покажет. Сейчас пора, поехали.

– Уже работает? – спросил Исмагилов.

– Работает, – подтвердил Авван. – Давай!

БТР въехал в Арку и уже привычно для людей оказался совсем в ином месте.

Контраст с унылой сухой равниной мира технополиса был разителен, как между берегом Пянджа и уютно-ухоженным побережьем моря в районе Ниццы, которое Гончаров видел как-то на картинке в журнале. Контраст запомнился потому, что листал Александр тот журнал много лет назад именно в Таджикистане, как раз на берегу столь любимой афганскими наркокурьерами реки.

Впрочем, сейчас долго сравнивать местность не приходилось. Склон, на котором очутился бронетранспортёр, был очень крутым, а главное, усыпанным мелким светлым щебнем, по которому машина поползла вниз.

Фёдор, матерясь, не выключая передачу, вырубил зажигание и изо всех сил вдавил педаль тормоза, а майор вцепился в рычаг ручника. Шурша камнями под колёсами, тяжёлая машина проползла метра два и встала.

Склон каменистым языком тянулся с ровным уклоном метров на сто в разные стороны, а впереди БТРа резко понижался и кончался обрывом, правда, не слишком высоким, под которым начинались заросли каких-то деревьев со странной яркой бордово-зелёной листвой. За лесистой полосой, протянувшейся примерно на полкилометра, блестело густо-синее с изумрудным отливом море, усеянное мелкими барашками волн. В неожиданно блеклом, не голубом, а почти сером небе горело большое, раза в два больше земного, оранжевого оттенка солнце. Сглаженные утёсы цвета слоновой кости выступали из лесистых участков, живописно покрывавших каменистые склоны. Весь мир вокруг был наполнен удивительно ярким сочетанием синих, зелёных, бордовых и песчано-меловых оттенков. В целом даже бесцветное небо не портило жизнерадостности пейзажа.