Всадник резко осадил скакуна, что-то ещё раз крикнул и вскинул руку вверх, давая отряду понять, что следует остановиться, после чего несколько раз показал рукой в сторону Богдана.

Богдан лежал, ощущая себя полным идиотом, и сквозь не слишком густые травинки пассивно наблюдал за развитием событий. Ничего другого ему не оставалось делать – вставать сейчас на всеобщее обозрение было не менее глупо.

Первый рыцарь начал что-то говорить воину, ехавшему рядом с ним на почти таком же гнедом. Этот второй держал знамя, упирая древко в стремя. Легкий ветерок развевал полотнище, и Богдану было видно, что там изображён большой равносторонний готический крест на фоне каких-то перекрещенных ветвей и надпись, сделанная тоже готическим шрифтом. Разобрать слова было трудно, но Богдан видел в библиотеке королевского замка такое же изображение – это были знаки герцога Новофранкийского.

«Значит, – подумал Богдан, – они двинули уже какие-то серьёзные силы, вторжение началось. Надо же, как повезло мне – прямо на отряд Карла вышел, ни больше ни меньше!..»

К первым двум всадникам подъехали ещё несколько человек – очевидно, командиры каких-то подразделений отряда. Судить о размере двигавшегося войска Богдан не мог, поскольку большая часть так и не показалась пока из леса, но создавалось общее впечатление, что движется большая масса вооружённых людей, а не маленький отряд.

Пока всадники переговаривались, остальные, кто уже показался из-за деревьев, озирались по сторонам, опасаясь засады и стараясь увидеть, есть ли ещё кто-то в поле зрения кроме залёгшего среди мелких кочек человека в кольчуге.

Всадник со светлым щитом что-то требовательно крикнул стоявшим в отделении воинам, а один из совещавшихся с ним снова направил лошадь куда-то за деревья. На открытой местности, тем более что дул боковой ветер, слова расслышать не удалось, и Богдан ничего не разобрал, продолжая лежать в траве, только вытащил наган и взвёл курок. Он решил воспользоваться револьвером, полагая, что гром выстрела может напугать людей, не знакомых с огнестрельными оружием. Увы, вновь складывалась ситуация, когда ему придётся убивать, чтобы не быть пленённым или убитым самому, но пока Богдан не торопился использовать главное и наиболее эффективное оружие – лучемёт.

Первый всадник – Богдан уже начал называть его про себя «Генералом» – сложил ладони рупором и снова крикнул, обращаясь уже к Богдану. На сей раз слова были понятны: Богдану приказывали сдаться.

Естественно, подпускать близко к себе вооружённых людей, а тем более подходить к ним самому в данной ситуации Богдан не собирался, и поэтому продолжал лежать в траве, ловя на мушку «Генерала». Откровенно говоря, он чувствовал некое более сильное препятствие, чем при пользовании лучемётом, для того чтобы выстрелить в человека из револьвера. Глупо, но лучемёт при всей мощи продолжал восприниматься землянином как «игрушка», как предмет из фантастической книги или кинофильма, убивающий «не на самом деле».