— Где стали ни хрена, — подхватил Вомицки, оглядывая плоское пространство вершины пирамиды. — В этом есть безумно глубокий смысл. Как и во всем, что относится к Корпусу.

— Воистину! — воскликнул Дюнн, влил в себя последние капли пива и сплющил жестянку о собственный лоб. Рядом уже валялось несколько банок, искореженных самым причудливым образом — немое свидетельство того, что спиртные напитки пили, пьют и будут пить всегда и повсюду.

Джон так и не понял, каким образом удалось пронести пиво на корабль. По словам Дюнна, лично он и покойный Дир «Моя прелесть» доставили на борт «Регула» несколько ящиков, когда загружали провиант. Поскольку на контейнере было написано «пищевые добавки», никто туда не совался, а за четыре года субъективного времени пиво испортиться не успело — во всяком случае, на вкусе столь длительное хранение не отразилось. Это была еще одна прославленная традиция Корпуса. Ветераны, повествуя новичкам о подвигах американских морских пехотинцев, никогда не забывали о Сидонийской операции, которую Корпус провел семьдесят лет назад. Морпехи из отряда Гарроуэя «Пески Марса» доставили на Красную планету несколько ящиков пива, после чего оно было конфисковано и использовано против войск ООН, оккупировавших Марс, в качестве химического оружия.[81]

Современные морские пехотинцы были не столь оригинальны в использовании древнейшего напитка, предпочитая употреблять его по прямому назначению, зато в поиске новых способов контрабанды пива к месту дислокации проявляли чудеса изобретательности. Правда, эта деятельность была сопряжена с большим риском. Однако при поимке нарушители находили себе лишь одно оправдание: они следовали традициям Корпуса.

И иногда это проходило.

Джон Гарроуэй сделал маленький глоток и скривился. Откровенно говоря, он терпеть не мог пиво. Но посвящать в это остальных не стоило. Он удостоился особой чести — быть допущенным к одному их простых ритуалов Корпуса.

Это действительно был ритуал, где каждое действие исполнено глубокого смысла, как в ритуале Виккана, который Джон тайно отправлял перед Битвой за Пирамиду. Каждый раз, открывая банку и поднимая ее к сияющему небу, они называли имя одного из своих погибших друзей. Дюнн помянул Вальдес и Дира, Кэт Винита — Чака Коули и Томаса Пресли, Вомицки — Брандт и Фостера, а Гарроуэй поднял тост за своих товарищей по лагерю, Холлингвуда и Гарви.

Они сидели вчетвером на каменных плитах, на вершине Пирамиды Ока, в бронекостюмах, потому что были на посту, но без перчаток и шлемов. В составе МЗЭП МП снова произошли перестановки. Теперь они были Первым взводом роты «Альфа» — в нее вошли все участники Битвы за «Сурибаши», или Битвы на Пирамиде, которая состоялась три недели назад.