Чудовище лежало на воде, подергиваясь и трепеща – вольтажу хватило…

Григорий снова перевел рукоятку в нейтраль. Трески стихли, шаговое напряжение пропало, и студент опустился на песок. Из рощи слышались возбужденные голоса, по лагуне мчалась пара катеров, но ничто уже не трогало Григу. Равнодушно водя глазами по недвижному чудовищу, он заметил молниевидный шрам. Это был Альбус – так зоопсихологи называли одного из сбежавших чудищ. «Карахаупо» доконал Панурга.

Грига пожал плечами – одним Альбусом больше, одним меньше… К туше подобрался Ксенин робот, осмотрел тулово, обло и озорно, и доложил, что кальмар сдох. Грига согласно покивал.

Перед ним опустилась на корточки Ксеня. Стряхнула с его волос песок и сказала:

– Спасибо, Гриша.

Гриша окаменел. Его покинули мысли, у него отказали эмоции, его более не посещали желания. Григорий смотрел, не отрываясь, на Ксенину грудь и улыбался.

– …Вот так оно все и было, – проговорил Зикунов. – С тех пор я мясо кальмара в рот не беру. Как нюхну – так и вспомню.

– Пошли спать, а? – пробормотал Рич. – Сутки, то есть, как бы, на ногах.

– Пошли, – поддержала товарища Вита.

Усталые и довольные, друзья расползлись по палаткам. Ночное море вздыхало и сдержанно шумело, а в ясном небе наливались ртутным сиянием две круглых луны.

Боку разбудили непонятное хрюканье и громкие всплески. Сев, девушка протерла глаза. Луны светили как прожектора, заливая тент ярким голубоватым светом и очень четко обрисовывая шевелящиеся контуры, как в театре теней. Спросонок Вита не могла разобраться, что ей «показывают» луны, а когда поняла, то помертвела – тень отбрасывали щупальца тех мерзких головоногих, что копошились за линией прибоя.

Она спешно ткнула пальцем в перепонку, та лопнула – и поток теплой воды хлынул внутрь, сбивая девушку с ног. Вита завизжала, больше от неожиданности, чем от страха, поднялась – вода стояла по колено – и бросилась к выходу. Шлепнув по надутому тенту, сунулось мокрое щупальце. Коснулось ноги Виты и мгновенно обвилось, сжало – и дернуло с силой. Закричав, Бока упала в воду, погружаясь с головой, вынырнула и стала колотить кулаком по скользкому и слизкому.

– Пусти! Пусти, гадина!

Из тени палатки сверкнули два желтых диска – глаза чудовища – и раздалось утробное хрюканье. Завоняло аммиаком.

– Витка! – проорал невидимый в ночи Грига. – Пригнись!

Девушка молча присела, судорожно вдыхая и отплевываясь. Ослепительный луч прошил светлую ночь, подрезая бок палатки и впиваясь в блестящую бугристую тушу. Один глаз чуда-юда погас, кожа, словно жиром смазанная, лопнула, и фонтаном брызнула черная вонючая жижица. Тонкое щупальце, стиснувшее ногу Виты, медленно разжалось.