Как только они вышли из часовни, стены здания затряслись, и, с тяжелым грохотом, ветхое строение рухнуло, погребая под своими руинами всех, кто погиб в эту ночь.

Олафа они нашли среди могил, лежащим в окружении растерзанных трупов.

Похоже было, что их рвал дикий зверь.

Норвежец редко, со свистом дышал, из простреленной груди толчками выплескивалась кровь, но он внимательно смотрел на Вяземского.

С трудом прошептал:

– Удалось? Там? Удалось.

Ян кивнул, опускаясь рядом с ним на колени.

– Насколько все плохо?

– Не надейтесь, – слабо улыбнулся норвежец, – Выживу. ПрОклятые, они, – он закашлялся, – так просто не умирают.

Таня села рядом с Яном и прижалась щекой к его перепачканной изодранной куртке.

Над деревьями всходило яркое весеннее солнце.

Приближаясь, выли милицейские сирены.

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

Две недели спустя

Ян и Олаф сидели на открытой веранде ресторана, расположившегося на берегу пруда в одном из московских парков. Сделав глоток кофе, Олаф подался вперед, чтобы поставить чашку, и слегка поморщился.

– Все еще беспокоит? – спросил Ян.

Норвежец махнул рукой:

– Ничего страшного. Но, с возрастом даже такие царапины заживают медленнее.