Полицейский потряс головой, серый столбик пепла упал на лацкан пиджака, рассыпался невесомыми хлопьями.

Сержант недоуменно посмотрел, попытался стряхнуть пепел, но лишь размазал его по ткани.

Перед глазами все стояло лицо мертвой Марты – маленькое, беззащитное в обрамлении жесткого черного пластика. Там, на лестничной площадке, он все смотрел и смотрел, не решаясь застегнуть молнию, словно боялся, что этим движением оборвет нить, связывающую Марту с миром живых.

К полудню он понял, что хочет на пенсию. И как только, так или иначе, закончится дело об убийстве лейтенанта Марты Марино, он подаст рапорт и уедет к своей мечте – домику в тихом пригороде.

Пока что, он старался не обращать внимания на боль в пояснице и глушил стучащие в висках молотки бесчисленными сигаретами и пригоршнями аспирина.

Комнаты для допросов переполнены, из кабинетов тянет табачным дымом, из-за ближайшей двери доносится визгливый женский плач, его перекрывает могучий бас. Гловер узнает голос Вальтера Хорта – одного из самых жестких следаков, работающих по делу Марино.

Бабе, которую он обрабатывает, не позавидуешь.

Увы, все это напрасно, уверен старый сержант.

Ближе к середине дня его опасения начинают сбываться. Из муниципалитета присылают пару лощеных типчиков, которые, усиленно не обращая внимания на полицейских, проходят в кабинет Месск'а. Спустя несколько секунд из-за двери доносится разъяренный рев начальника Управления.

Толкнув тяжелую дверь, Гловер вываливается на улицу. Хочется глотнуть свежего воздуха, но его нет. Рядом останавливается парень из отдела по борьбе с мошенничеством. Помятый пиджак, красные глаза. Пальцы в желтых никотиновых пятнах. Галстук, похоже, попытались выстирать, отжали, да так и завязали.

Гловер протягивает руку, парень вяло хлопает ладонью о ладонь сержанта. Рука бессильно падает вдоль тела, полицейский приваливается спиной к раскаленному камню:

– Что там? – кивает на закрытую дверь.

Гловер пожимает плечами, закуривает:

– Дым столбом, только что приперлись костюмчики из муниципалитета, сношают мозг нашему усатому.

– Понятно.

– Вас тоже припахали?

– Да мы здесь с той поры, как стрельба в «Башне» случилась, ночуем. Там же берлога та еще была, вот и прессуем всех своих стукачей. А нас – «торпеды» из внутреннего. Сейчас, правда, поотстали.

– Ладно, пойду я, – отлепившись от стены, парень похлопал Гловера по плечу:

– Ты держись, давай…

В кармане задушено мявкнул телефон. Сержант достал пластинку аппарата – на экране мигал синий конверт.