В общем, надо Ивану срочно помогать… С другой стороны, незащищенный тыл – это тоже никуда не годится.

– Костя, держи восточное направление! – крикнул я Тополю. – Будет передышка – сразу выставляй «монки», не жалей! А ты, пожалуйста, лежи тут и не рыпайся, – это я сказал Ильзе, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно нежнее и убедительнее.

– Рыпаться… нихт, – бескровными губами произнесла Ильза.

Раздав указания, я бросился вперед – поддержать Ивана в его трудных пробах на главную роль в фильме «Терминатор наносит ответный удар».

Тремя короткими перебежками-змейками я достиг лежащей поперек тропы осины – той самой, которую Иван перерубил очередью из своего самопального «Tsunami». Оттуда, из-под прикрытия ее ветвей, я выпустил две осколочные гранаты по-минометному – то есть уперев приклад «Грозы» в землю, а ствол задрав круто вверх.

Гранаты, похоже, упали куда надо. По крайней мере назойливое кудахтанье РПК оборвалось.

Следующие полминуты я вслушивался в хаотическую стрельбу впереди, пытаясь вычленить уханье Иванова шестиствольника (самого Ивана я нигде не видел).

Когда я накачался адреналином под завязку и уже готов был взорваться, я «на психе» перекатился через осинку и ужом пополз вперед. Мне хотелось знать, куда подевался Иван и, главное, в кого стрелять. То, что не все боевики перебиты, было очевидно. То и дело татакали два «калашникова» и гулко бахал минимум один «ремингтон».

Наконец мне на глаза попался окровавленный полусапог, торчащий из кустов. Поодаль валялась беспризорная «беретта» с отстрелянным магазином и сдвинутой назад затворной рамой.

Вдруг я услышал, как впереди ударил пистолет Ивана. Кто-то истошно завопил. Растрещался очередью и вдруг захлебнулся «калашников».

Я пополз вперед с удвоенной прытью.

Но повоевать мне было не суждено – впереди воцарилась зловещая тишина. Я замер, вглядываясь в переплетение стеблей, веток, теней. И вдруг, небрежным движением отгоняя от лица зловредное облачко жгучего пуха, на тропу выступил Иван. Он был смертельно бледен. Он шел медленно, будто каждое движение причиняло ему смертельную боль. Как выяснилось вскоре, так оно и было.

Иван жестом увлек меня под защиту ствола гигантского граба, сел на землю (его лицо исказилось мучительной гримасой) и сказал:

– Я смертельно ранен, Владимир. Разрушены печень и сердце. Мозг отключится через две минуты двадцать четыре секунды.

«Ну и точность!» – ужаснулся я, кивая ему.

– Поэтому слушай меня внимательно и не перебивай.

«А ведь раньше один лишь я позволял себе подобный тон в нашем маленьком отряде…»