Я закрыл глаза и попробовал вспомнить, как провел последние полтора месяца, и понял, что в чем-то она права. Вместо того чтобы проводить хоть какое-то время с единственным оставшимся у меня близким человеком, я всячески загружал себя работой, чтобы не смотреть в ее влюбленные глаза, и, ложась рядом с ней в кровать, засыпал, не успевая почувствовать ее прикосновений. Игрушечного медвежонка Элли я видел гораздо чаще – днем он сидел у меня на рабочем столе, ночью – «устраивался» спать рядом с моей подушкой и даже при полетах на какие-то встречи неизменно оказывался со мной во флаере. Чувство вины перед Лией, мучившее меня почти все это время, действительно стало замещаться каким-то странным глухим раздражением, усиливающимся с каждым днем. И как ни старалась Лия, оно не проходило. Сколько бы я ни прятался от самого себя, когда-нибудь я вынужден буду признать, что Лия не смогла заменить Элли. И никогда не сможет…

– Ты бы видел свои глаза, когда клон пришел в себя! Ты был по-настоящему счастлив. Я чуть не умерла с горя, но ты этого не заметил – все твое внимание было приковано к пробуждающейся от сна Элли… – прервала мои размышления девушка. – Знаешь, что меня заставило решиться на отъезд? То, что в самом обычном суккубе, ничуть не похожем на твою хозяйку, ты видел ее только потому, что вложил в него ее память. И тебе было наплевать на рост, вес, цвет глаз и все то, что обычно называют человеком. Мне кажется, что если бы ее душу можно было бы вложить в этого медвежонка, то ты был бы счастлив не меньше… И я поняла, что никогда не смогу занять ее место в твоем сердце… Понимаешь? Ты – настоящий… И я ей завидую… Знаешь, не надо никуда лететь. Высади меня где-нибудь тут… Я вызову такси… Не могу больше, понимаешь?

– Прости…

Флаер с Лией давно скрылся за облаками, а я все слышал последнее слово, сказанное ею перед посадкой в машину, и… не мог понять, что делать дальше.

«Жить!» – сказала бы Элли. Наверное.

– Ради чего? – ответил бы я. Если бы было кому отвечать…

Посадив на колено мягкого, тихонечко рычащего зверя, я вдруг понял, что не смогу бросить начатое и сбежать куда-то к черту на рога так, как это сделала Лия. И не потому, что меня держало какое-то там чувство долга. Причина была гораздо более прозаической: не занимаясь чем-нибудь таким, что бы убивало мое время напрочь, я рисковал просто сойти с ума от горя. И поэтому решение проблемы с системой, выстроенной клонами, оказывалось лучшим средством для того, чтобы отвлечься. В принципе вставшую передо мной после возвращения на Солисс задачу я уже практически решил: структура зомби, живучая до безобразия, уже начала пожирать саму себя. Правда, для того чтобы додуматься до алгоритма решения этой задачи, мне пришлось убить кучу времени и сил. Тяжелее всего было в первые дни: даже имея все коды возможности Бренды Джоуи – а в ее блоках памяти, сломанной Лией, было ой как много чего полезного, – мне было трудно перенацелить набравшую ход машину. Она оказалась чудовищно инертной и продолжала подминать под себя людей без всякого дополнительного контроля со стороны. Жалкие потуги уяснивших опасность силовых структур что-либо предпринять гасились теми из них, кто оказался подвергнут процедуре реимплантации, и в скором будущем Лига грозила превратиться в одно послушное воле пастуха стадо. Пришлось придумать, на что менять управляющие императивы и откуда начинать процесс разрушения системы.