Ну и наконец — Ларик. Девушка писала, что все-все понимает насчет моих командировок, и она непременно будет писать каждый-каждый день, честное слово. И ещё большими буквами набила: тете Вере снова сон снился. Что, дескать, я чужую смерть у дороги нашёл, да теперь в кармане таскаю, не обернулась бы чужая смерть своей.

Ой, как страшно-то… Хм. А ведь точно тетя Вера предупреждала насчет ноги. Сон в руку! Сон в ногу… Однажды сталкеру Петрову приснилось, что на него напала целая стая кровососов — здоровенные, злобные такие. А наутро повстречался патруль военсталов. «Сон в руку!» — сказал Петров.

Теперь тетя Вера будет диктовать Ларисе всякий бред, какой только приснится, а Ларик исправно слать мне в мейлах. Веселая, однако, жизнь у нас пойдет!

Я не мог сообразить, как бы половчей написать ответ… как бы придумать, чтоб они там не переживали? И чтоб тетя Вера не стала объявлять пророчествами всякий свой чих? Ведь станет же теперь, непременно станет! Как бы написать Ларику, как бы половчей соврать… В задумчивости я отключил почтовый ящик, и на мониторе высветился участок местности — по умолчанию компьютер выдает актуальную картинку. Мимо нашей стоянки медленно смещался сигнал ПДА, какой-то одиночка бредет по Зоне. Идет, не спешит — может, хабара у человека полный рюкзак? Или, чего доброго, один из бандюков, сбежавших от Тараса? Вернуться надумал? Нас ищет, идет по следу? Но тех было двое.

Вот чужой сигнал медленно-медленно смещается к центру экрана. Вообще-то пока он далековато, но мы ведь на холме, отсюда хорошо видать округу! Я привстал, держась за нагретый солнцем валун, выглянул. Подробностей, конечно, было не разглядеть, но оранжевый рюкзак на сером фоне виден отлично. Оранжевый рюкзак и обычный комбез цвета хаки! Ох, какое сочетание… Догадки тут же заструились плавным потоком — конечно! Пустовар скинул в укромном местечке экзокостюм, ведь за Периметром в таком не пощеголяешь. Потому он и время потерял, задержался.

Значит, скинул черный «долговский» скафандр и теперь путешествует налегке, тащит рюкзаки на себе. Тяжело, небось, а? От волнения я сперва не мог произнести ни слова, только тыкал пальцем и сипел. Вандемейер, похоже, отключился, то ли спал, то ли блуждал по закоулкам собственных мыслей, а Костик сразу отреагировал — встрепенулся и уставился на меня.

— Оранжевый, — наконец выдавил я из мигом пересохшего горла.

Костику этого оказалось достаточно, он вскочил и уставился на Пустовара, неспешно бредущего к Периметру.