Было хорошо и безмятежно!

В сумеречном свете тела двенадцати обнажённых женщин мерцали, сверкали, отблёскивали. Изгибы их тел. Плавно покачивающиеся линии бёдер. Шевелящиеся влажные змеи рук. Подрагивающие груди с тёмными недоверчивыми глазками сосков.

– Ксантисс оханту сцефис тиуч! Ксантисс шуатэ никмейя!

Ритуал назывался «Очищение Небом». Дождь был частью небес, ниспадающих, дабы омыть их тела и напитать жизненным соком души. И это жидкое, состоящее из капель небо, касалось кожи, передавая тайное знание. О ритуале. О мире. О грядущем…

А может быть, ей только казалось, что она это знает?

Амрина открыла глаза.

Капли – сверкающие, бесчисленные, юркие – летели из лопнувшего пополам неба. Холодили лицо. Целовали губы. Просачивались под кожу и волновали лоно.

Они летели и летели из сгущавшего свои краски далека. Как мошки. Как блёстки.

КАК ПУЛИ!

Амрина вздрогнула, успев уловить на себе быстрый царапающий взгляд Рэкфис. Но тут же усомнилась, что уловила. Глаза её неудачливой убийцы были прикрыты.

– Ксантисс оханту сцефис тиуч! Ксантисс шуатэ никмейя!

Она с удивлением осознала, что уже находится в кругу. Одиннадцать воительниц замерли, окружив её плотным кольцом. А дождь, напротив, припустил ещё сильнее. Всё туже, всё нахальнее охватывая прелести обнажённых женщин.

Но вот одна из воительниц сделала шаг внутрь круга.

Ипполита. Её безупречная фигура немного подрагивала от стекавших струй. Она приблизилась и, обняв за талию, поцеловала Амрину. От влажных губ ударил импульс, пробежал под кожей, застрял приятной стрелкой в затылке.

Её примеру последовали остальные. Они подходили одна за другой и целовали избранницу расплакавшегося неба.

Суарни. Скуластое лицо, густые брови. Тёрпкие губы.

Хлуммия. Грациозная и упругая одновременно. Пронзительные призывные глаза.

Агрис. Смуглая кожа. Ноздри, раздувающиеся от желания.

Уфрита. Прижалась всем телом. С силой, изогнувшись змеёй, провела по влажной коже твёрдыми сосками. Ощутимо потёрлась треугольником жёстких волос по бедрам.

Рун. Страшная рана – широкая полоса ожога, шевелилась на её правом плече. Рука оттого свисала перебитым крылом. Но она забылась и потянула её к Амрине – боль тут же напомнила о себе, полоснула огнём, отразилась на лице. Амрина сама обняла отважную амазонку, приникла к губам. Глаза той благодарно зажглись.