Пистолет в руке Карася совсем остановился. Или время вовсе умерло. Я оторвал взгляд от ствола и поднял глаза на любителя сталкерских анекдотов. Но вместо его глупой рожи увидел почему-то детское личико. Растопыренные, как у Пеппи Длинный Чулок, косички с огромными розовыми бантами.

А еще у девочки не было рта. Но стоило только мне об этом подумать, как слева направо чья-то рука провела неровную красную линию. Словно маркером нарисовали кривую улыбку. Тонкие кровавые губы налились, распухли и потекли. Рука с пистолетом конвульсивно дернулась. Грохнул судорожный выстрел. Пуля ушла в землю.

Я вздрогнул. Нелепое наваждение отступило. Не было больше никакой девочки с косицами. Был только хрипящий Карась с перерезанной глоткой. И чужая рука, еще мгновение удерживающая умирающее тело.

В горле дернулся комок. Я сглотнул. Мунлайт опустил нож и отпустил жертву. Карась повалился на землю и задергался. Так дергаются в деревне куры с отрубленной башкой. Тело уже умерло, но бежит, словно пытается сбежать с того света на этот. А потом валится и дергается, стараясь ухватиться когтями за жизнь. А рядом пучит глаза и щелкает клювом, пытаясь объяснить что-то запредельное, отрубленная голова.

Слава богу, грохнулся он лицом вниз, и перекошенной физиономии, льющейся крови и выпученных глазок видно не было. Я, конечно, и не такое видел, но лишний раз смотреть не тянет. Противно.

Мун смотрел на меня с ухмылкой, но ни капли радости в ней не было. Скорее улыбка напоминала жестокий оскал хищного зверя, почуявшего кровь.

— Последняя шутка у него была ничего, — хмыкнул он. — В тему.

— Я девочку видел… — промычал я некстати. Ощущение было такое, как будто из головы вынули содержимое и напихали ваты. Мун посмотрел с нехорошим прищуром.

— У тебя опять мозги киснут? — спросил с угрозой. Может, и киснут. Я тряхнул головой и подтянул к себе автомат, закинул на плечо. Шагнул к подрагивающему телу. Пока Мунлайт вытирал лезвие о Карасевы штаны, я выдрал из стиснутых пальцев пистолет. «Макаров». Пошумнее сделанного на его основе бэпэшки, но, как говорит тот, что перерезал Карасику горло, за неимением горничной пользуют дворника.

Мун убрал нож, сдернул с затихшего Карася рюкзак, полез внутрь.

— Не думал, что буду рад снова тебя видеть, — буркнул я.

— Это типа спасибо? — оскал стал шире.

Я пожал плечами. Пусть считает, как хочет. Я сказал, что сказал, а там уж его проблемы, чего он услышал.

— Где Хлюпик? — спросил я, убирая ПМ в карман.

— Недалеко, — отмахнулся Мунлайт. — Я его оставил и велел не дергаться, пока не позову.