— Я не знаю, Люк, — развела руками мон каламари. — Но ты всегда говорил своим ученикам, что агрессия не есть решение проблемы. Так прислушайся к своим словам. Поверь в них. Окутай себя спокойствием.

Возражение застряло в его горле, так и не вырвавшись наружу. Да что она понимает?

Но она, конечно, права. Легко оставаться спокойным, когда ничто не гнетёт тебя.

— Ты права, — согласился он. — Но я знаю, что я должен что-то предпринять. И именно сейчас, иначе она умрёт.

— Давай, я попробую, — предложила Силгал. — Может, я смогу понять, чего она хочет.

— Нет. Я сам должен во всём разобраться.

Он продолжил настраивать себя на нужное русло, успокаиваться, пытался отбросить всё тёмные эмоции, очиститься от них медленными глубокими вдохами. Только почувствовав себя полностью сосредоточенным, он придвинулся к Маре и нежно коснулся её с помощью Силы, не пытаясь больше атаковать её болезнь.

Агрессия не есть решение проблемы.

Но она была так далеко. Практически нечего было защищать, кроме…

Тут он наконец понял. Единственная часть Мары была здоровой — не просто здоровой, а даже незатронутой болезнью. И именно там он должен сейчас быть — не вести войну с заразой, а защищать, усиливать крепость, которую выстроила Мара.

Он снова потянулся Силой, осторожно и ласково, к тому месту, где почивал их ребёнок, и там он обнаружил Мару, её дух, обвитый вокруг малыша, крепкий, как дюрастиловая стена.

— Дай мне войти, Мара! — прокричал он. — Ты должна дать мне войти. — Он взял ладонь Мары в свои руки и нежно сжал её. — Впусти меня, Мара.

Скайуокер?

— Да, это я. Я понял, что ты от меня хотела. И сделаю всё, что в моих силах. Но ты должна впустить меня.

Стена дрогнула, но держалась. Он что, опять ошибся? Или она сама всё забыла, боль стёрла всю её память?

— Я люблю тебя, Мара. Пожалуйста.

Он дрожал, всё ещё сжимая её руку. Он не мог принуждать её. И не стал бы так делать, даже если бы мог.

Заходи, Люк.

Ребёнок зашевелился, словно обрадовался прикосновению отца. Люк чувствовал, как в малыше пробуждаются радость и удивление, как он что-то бормочет. Это был голос настолько знакомый, но при этом какой-то неестественный. И голос становился реальностью.

— Я люблю тебя. Я люблю вас обоих. — Люк тяжело вдохнул. — Разделите со мной мою силу.