— На вертолетный НУРС похоже! — крикнул в ответ Удав.

— Вроде вертолета мы у них не наблюдаем?

— Да он на фиг не нужен! Попала ваша вертушка в аномалию, рухнула, они ракеты и насобирали, которые целые. Потом берут трубу, провода, батарейку и садят ракетами через нее. Дешево и сердито, мы в Чечне такие десятками находили!

— Хорошие новости, Удав. Что, можно начинать прощаться друг с другом?

— Ну, пожалуй, можно.

Второй удар ждать себя не заставил. Пришелся он в борт моей «Беатриссы». Это уже больше было похоже на удар парового молота. Нас с Водолазом подкинуло метров на несколько и жестко опустило обратно. Когда я пришел в себя, то увидел перед собой застывшие глаза Удава. Машина накренилась на левый борт, похоронив под собой мой разбитый прицел и голову покойного Мойши. Земля содрогнулась от третьего разрыва. Сквозь ставший мутным воздух я разглядел пролетевший надо мной «винторез» и на удивление медленно переворачивающиеся в воздухе комья земли.

— Капитан… Кххрхх… Капитан…

Перевожу взгляд на голос и вижу лицо Водолаза. Изо рта у него стекает струйка крови. Трясущейся рукой он подтягивает к себе рюкзак Шплинта. В другой держит термитную гранату.

— Капитан… Медуза был прав… Нельзя пытаться завладеть Зоной… Она нас наказала, и была по-своему права…

— Что ты делаешь, Водолаз! Сколько ребят наших полегло из-за этого!

— Извини… Они полегли из-за меня! Из-за Шплинта! Из-за тех, кто в высоких кабинетах мечтает подмять под себя мир! Я должен…

Медленно он разжимает пальцы и, сунув гранату в рюкзак, вышвыривает его на пятачок между «Беатриссами». Туда, где земля кипит от крупнокалиберных пуль и куда броситься за ним может только самоубийца. Белесое пламя вмиг сожрало брезентовое вместилище информации, способной озолотить своего хозяина, ну или хотя бы украсить его погоны огромным количеством больших звезд. Хотя пока что ее хозяева получали только могилу…

Новый удар ракеты пришелся левее. На меня накатилось тупое безразличие, за которым я не сразу обратил внимание на пересекающие небо с юга на север серые дымные полосы. В чувство меня привело только промелькнувшее в небе надо мной белое брюхо «двадцатьчетверки».

Небесные ангелы, маму за ногу! Пять минут! Ну почему пятью минутами раньше вы здесь не появились?!

Желудок пытается вытолкать из себя остатки съеденного утром сухпая, в голове гудит большой колокол Софийского собора, а во рту — приторный вкус крови. Опираясь на трясущиеся локти, я подползаю к гусенице «Беатриссы» и вглядываюсь в горизонт.

Цепь атакующих потонула в огне, дыму и пыли. Огромным костром там полыхает БТР-60, рядом видна разорванная пополам ракетой грузовая машина, кажется, «МАЗ». Среди этого всего мечутся серо-зеленые фигурки, которых становится все меньше и меньше под безжалостными огненными струями авиационных пулеметов. Три вертушки встали в «карусель». Не в смысле в аномалию, а в смысле в круг над полем боя. На смену отстрелявшемуся вертолету тут же приходил новый, а враг постоянно находится под смертоносным дождем ракет и крупнокалиберных пуль. Еще два звена устремились в сторону Припяти, когда…