Он — несравненный, исключительно прозорливый, непостижимо дальновидный и мудрый Игрок судьбою и взаимозависимостью факторов, что милостиво позволяет садящегося с ним за стол использовать любой свой шанс в попытке обыграть само Изначальное. Он свободно и замысловато, легко и непринуждённо оперирует любыми сущими и подпространственными материями, видимым и сокрытым смыслом то витиеватого, то донельзя упрощённого Бытия, на собственное, недоступное никому из живущих, понимание и усмотрение. Смеясь искренне и беззлобно над на деле несуществующей «логикой» всей оравы смертных, и ставя в тупик их сложившиеся представления об устоявшихся, казалось бы, реальностях. Даря и отнимая шансы, перемешивая фишки в любой сложно задуманной игре, путая намеченные и кажущиеся чёткими планы, и создавая выход там, где на ощупь и по сути стоит, казалось бы, непробиваемая преграда, Он всегда при этом согласится дать вам огромную фору. Чтобы потом всё-таки настичь вас внезапным, молниеносным, тонко и безупречно рассчитанным ударом, крушащим в мгновенно тающий дым все ваши расчёты и предварительные «наработки».

И это не значит, что он исподтишка подсматривает в ваши карты. Нет. Он просто сам создаёт любую из всех их возможных комбинаций. Это не блеф, человек, это всего лишь единственно правильный, — в том или ином из всех возможных случаев, — расклад…

Но я, в самонадеянности своей, не понимал этого, и всячески старался, но так и не смог перечеркнуть, отсечь Предначертанное от желаемой мною яви, дать череде событий новый ход. Не сумел поймать или оседлать ни единого витка из Предначертанного Им. Ни одного из многочисленных и непостижимых течений созданной Им реки, ни одного из кажущегося естественным и податливым потока, протащенным, пропущенным через Его мудрость самим Временем. Он — всюду. И всё, что вертится, копошится и напрасно суетится в этом мире, стараясь выдать свою ничтожность за величие, проходит через Него, меняясь и трансформируясь в зависимости от любого из самых тонких, самых деликатных колебаний, рождающегося в Его не замирающем ни на миг Сознании…

Потому в Бытие ничто не стоит на месте, не замирает более чем на жалкие доли мгновения, а потому ничто не закоснеет и не замрёт ни в развитии, ни в конечном своём итоге — смерти. Всё родится, возникнет и в конце концов умрёт. Потому как нет и не может быть в Его мире конца бесконечностям вариаций, как нет и чёткой полноты картины той размытой границы, за которой по-настоящему начинается Полная Пустота, Великая Безжизненность… — От слов Клоффта веяло пугающей беспредельностью, и Питер испуганно ёжился. Разум человека пока не в состоянии представить себе очень многого. Лишь единицам счастливцев, которых тут же во всеуслышание охотно объявят сумасшедшими, дано чуть более объективно и тонко прикоснуться наивным и детским сознанием своим к самому краю неукротимо и безбрежно плещущегося океана основ мироздания. Оставив свой след и робкий разум на его берегах и многочисленных гранях, эти люди до конца своих дней пребывают на тех немыслимых просторах, начисто отсутствуя в бренной земной юдоли. Умирая, они наконец-таки счастливы по-настоящему, ибо последний трепетный взлёт их меркнущего сознания несёт их туда, где явлен в своей могучей и естественной красе Единственно Возможный под звёздами Мир…