— Не вижу я тут никакой помады!

— А я ее стер… в основном. Ну, давай отвезем этот стакан в санитарную лабораторию, пусть там сосчитают бактерий.

Он вздохнул.

— A y тебя удостоверение при себе?

— Нет.

— Тогда квиты. Я не лезу в твою сумку, а ты не тащишь меня в санитарную службу. Так что, если хочешь выпить еще, ступай к стойке и пей. За счет заведения. Но не здесь, не за столиком.

— Мы, собственно, собирались уходить.

Когда, шагая к выходу, я поравнялся с кассой, он поднял голову.

— Ты не обиделся?

— Не-а. Просто я собирался на днях заглянуть сюда выпить со своей лошадью. Теперь не приду.

— Зря: в санитарных правилах про лошадей нет ни слова. Я вот хотел спросить тебя только об одном: твой кот правда пьет имбирный лимонад?

— Ты про Четвертую поправку помнишь?

— Я же не прошу показать мне кота. Я просто хочу знать.

— Ну, — признался я, — он вообще-то предпочитает «ерша», но и неразбавленный тоже пьет, когда приходится.

— Почки испортит. Глянь вон туда, друг.

— Куда?

— Откинься назад, чтобы твоя голова оказалась рядом с моей. Теперь посмотри на потолок над кабинками. Видишь зеркала среди украшений? Я знал, что там кот, потому что я видел его.

Я сделал, как он сказал, и взглянул. Потолок в забегаловке был весь разукрашен, в том числе и зеркалами. Теперь я увидел, что некоторые из них были наклонены под таким углом, что кассир мог смотреть в них, как в перископы, не покидая своего поста.

— Приходится, — сказал он извиняющимся тоном. — Видел бы ты, что в этих кабинках творится… то есть творилось бы, если бы мы за ними не приглядывали. Скверный это мир.

— Аминь, брат.