— Никаких погонь, тем более, ночных. Какой Сержант боец не знаю, но дитя гор с фантазией двигается, преследователям много крови попортит. Не наше это дело. Предлагаю завтраком пренебречь и по ночной прохладе до Милитари дойти.
Через двадцать минут выступили. Предстоящий день обещал быть долгим.
Утро началось с отчета Сереги Котлярова о поездке в Чернобыль. Лагерники, выпущенные под надзор комендатуры, как с цепи сорвались. К приезду группы поддержки время разговоров уже прошло. Пьяная толпа буйствовала на площади, уже устроив два пожара. Отправив машину за помощью обратно в лагерь, сержант Красной Армии ввел свое отделение на первый этаж городской управы и занял круговую оборону. Через десять минут в здании не осталось ни одного целого стекла, и внутрь влетел первый факел. Гореть не хотелось, и Котляров отдал приказ открыть огонь. Десяток автоматов и ручной пулемет очень убедительный довод удалиться — для оставшихся в живых. В сухой пыли осталось лежать около двух десятков застреленных и затоптанных. На помощь явились поляки и за городок взялись всерьез.
Был сожжен шинок и охально изобижена прислуга. Всех изловленных построили на грузовом дворе элеватора, включили прожектор и вытащили шестерых поцарапанных насильников. Их повесили прямо на воротах, чтоб далеко не ходить. Остальных стали сечь. Пять ударов кнутом каждому. Приведя народ в чувство, двинулись тщательно прочесывать развалины кожевенного завода. К утру не хватало троих, самых умных или везучих. Остальные были на месте, живые или мертвые. Первый взвод польской роты остался в городе, заняв немецкую комендатуру. Германский флаг не тронули, просто рядом польский повесили. Тогда Серега прикрепил рядом и советский. Комендант вышел, посмотрел, замечание сделал за обувь грязную. Правоту немца признали, пошли чистить. Так вся ночь и прошла.
Сложилась новая диспозиция на день. Первый взвод поляков удерживает город. Второй занят строительными работами в скальном доте укрепрайона, восстанавливает механизм дверей на нижние уровни, маскирует вход. Егеря готовят подземелье к консервации, расчищают проходы и не забывают про кровососов. С ними и основная группа. Танкисты занимаются машинами. Советская рота охраняет склад в бывшем лагере и ведет наблюдение за зондеркомандой.
Все при деле. Вот и славно. До обеда расчистили половину третьего уровня. Две комнаты были заставлены ящиками с драгоценностями. Кольца, серьги, кулоны, другие, которым Викинг и названия не знал. А большой каземат артиллерийского склада заполняли доверху брезентовые мешочки. Вскрыл сталкер один. Обручальные кольца с золотыми зубами вперемешку. Кровавое золото НКВД, за четверть века накопили. Киев большой, а Украина еще больше. Было, кого в подвалах расстреливать. По ленинградским застенкам ходил на экскурсии кучерявый поэт Сережа Есенин, с приятелем своим чекистом Блюмкиным. Нанюхаются кокаинчика, и на расстрел, чтоб жизнь полнее ощущать. Сережа с властью всегда дружил, знал, где масло на хлеб намажут. Стишки свои, персидский цикл, он на востоке писал. Был он в Персии с Красной Армией, готовился воспеть успехи в походе на Индию, да не срослось. А у киевских коридоров расстрельных своего певца не нашлось. Обидно, понимаешь, брат сталкер? Золото вместе добывали, а слава врозь. В сороковые годы соревнование выиграло Одесское областное управление. Его начальник в Москву на повышение и уехал. Отшвырнул Викинг брезент в сторону, руки брезгливо вытер. Это мы наследникам чекистов оставим, пусть радуются подвигу отцов. В соседнем коридоре ударили очереди.