Первым на спящего бандита наткнулся Фрол, и чуть-чуть замешкался. Ну не было у него привычки резать спящих. Да и дело это не такое уж простое. Лежит человек для удара неудобно. На боку, согнувшись. В сердце не ударишь. Челюсть нижняя горло прикрывает, не перережешь. Самое милое дело, спящего человечка стилетом колоть, кто не знал. Лежит на боку, в ухо. На животе, удар в затылок. На спине, нет, не в горло, хрип, кровь фонтаном, только в глаз. Если нет стилета, сойдет заточенная велосипедная спица. Отличная вещь в умелых руках. У Фролова был стандартный армейский штык-нож. Он все еще стоял, незыблемый, как Гибралтар, когда невидимые скрипки заиграли польку-бабочку. Лаврик найдя мирно спящего клиента, не стал мучиться лишними сложностями. Сообразив, что ножом тут размахивать негде, но поставил автомат на предохранитель и ударил бандита по голове прикладом. Кость глухо треснула, автомат сорвался и со всего маху врезался в железный лист. Дребезжащий звон прошелся по подвалу, поднимая всех лучше сигнала тревоги.

Фрол перестал стоять столбом, и, перестав терзаться сомнениями, влепил в свою мишень две коротких очереди крест на крест.

Из завалов у дальней стены застрочил автомат. Пятерка гостей залегла. Пули, отлетая рикошетом от стен и железа, свистели в воздухе. Патроны у стрелка закончились, и было слышно, как он выщелкнул пустой магазин. Две секунды до следующего шквала. Но эти секунды были их. Не верьте природе, когда затяжные дожди она льет, не верьте пехоте, когда она бравые песни поет, не верьте, что вновь по садам запоют соловьи, у жизни и смерти еще не закончены счеты свои. Первым до стрелка добрался красавец Раскатов. Два ствола поднялись одновременно. Встречный бой в темноте. Грохот выстрелов в упор. Мертвые пальцы железной хваткой вдавили курки. Из-за угла загремели выстрелы помпового гладкоствольного ружья. В ответ ударили очереди из четырех стволов. Враг откатился под защиту стены и затих.

— Эй, Гора! — крикнул Фрол. Теперь уже что, кричи, не кричи, не дозовешься. Из темноты грянул выстрел. Били на звук.

Клерк вспомнил свою вчерашнюю беседу с Фунтиком, и тихо взвыл. Потерять человека на входе. Стыд-то какой, тоже мне командир. Стрелок, услышав завывания, метнулся вниз, грохоча берцами по железным ступеням винтовой лестницы. Бандит был парень дерзкий, и стрелять по людям мог до конца, но драться в темноте с чернобыльскими псами он не подписывался. Это смерть верная, да и бесполезная, ко всему прочему. Сейчас он займет позицию в конце тридцатиметрового коридора, и пусть группа вторжения спускается по лестнице под его огнем.