Все объяснилось проще: там впереди, в поле зрения его сфокусированных линз, вырезал и съел кусок темени тяжелый танковый огнемет. Еще до восстановления зрительной функции, командир развед-группы догадался о происходящем по запаху. Молекулярные цепочки, способные воздействовать на рецепторы носа, медленные переносчики информации, но в некоторых обстоятельствах более надежны чем световые кванты.

Огнемет пальнул трижды – глупая трата жалких запасов давно выкаченной из планеты нефти. Кляксами жара высветились из мрака какие-то строения. Пока они догорали, Фейн, уже без всякой оптики, наблюдал и впитывал происходящее. Осталось неизвестно, кого убил огнемет. Может, вообще никого? Просто кто-то практиковался в стрельбе? Проверял исправность системы пуска? Вдруг, просто развлекался? Или решил погреться у живого огня? Последнее предположение подтверждалось тем, что в подвижных крепостях откупорились люки и оттуда выбрались живые, жизнерадостные танкисты. Нет, с расстояния, и в свете быстро затухающих огненных языков, Фейн не мог разглядеть лиц: просто они разминались, прыгали, стукали друг друга по плечам.

«Имперская армии – гордость и слава, – раздумывал, глядя на это пришпиленный холодом к каменистой почве Фейн. – Что вы здесь делаете? С кем воюете? Почему вы не там, на берегу моря? Вы ведь так нужны, для сброса назад захватчиков». Он напрягал слух, очень желая хоть что-нибудь расслышать, уловить их смех. Ничего не выходило, только иногда долетало потрескивание особо противящихся огню бревен.

Затем, когда Фейн и его группа почти превратились в леденцы, танки, наконец, двинулись дальше. Теперь получилось пошевелиться, растереть друг другу занемевшие члены, прокашляться и обменяться мнениями. Разведчик Боно, который не снимал с головы звукоусиливающую технику доказывал, что танкисты говорили на чужом языке.

– Прикалывались! – стукнул его по плечу командир группы. – Видел, какие они веселые?

– Конечно, – кивнул молодой повстанец Боно. – А какие у них каски, заметили?

– Вообще прикол! – заулыбался отошедший от окоченения Фейн. – Маскарад!

Однако командор Лумис, после доклада, не разделил его веселья.

– Вы хорошо рассмотрели шлемы? – спросил он обеспокоено.

– Конечно, прямо смех, – все еще радовался жизни командир развед-группы.

– И на них большущий глаз? Переливается? Похож на живой?

– Ну, на счет переливается, не уверен, – пожал плечами Фейн, – темно ведь, хоть и костры.

– Циклопы, – произнес Лумис тихо, уставясь в одну точку.

– Что, командор?

– Это браши, Фейн. Это браши. Явились, не запылились, – сообщил Лумис Диностарио.